Сергей Дмитриевский - Сталин [Предтеча национальной революции]

Не только Каменев, не только Зиновьев, но и Рыков, и Томский, и даже Дзержинский были против Ленина. Недалекий Калинин плачется:

— Я принадлежу к старым большевикам-ленинистам. И я удивляюсь заявлению Ленина, что старые большевики стали помехой для настоящего момента…

…Но Ленин, опираясь на молодых, шел своим путем. Этап за этапом, упорно, медленно, но он продвигался к успеху. Сначала создание большинства в рядах собственной партии, победа над Каменевым и Зиновьевым. Затем создание большинства в Советах. Завоевание масс. Выявление и закалка в их среде инициативного ядра. И потом, наконец, решительным ударом — захват власти.

Начинается новая полоса русской истории. Расплывчатое безвременье кончается. Твердым шагом ступают на подмостки истории настоящие солдаты революции. Молча, со сжатыми зубами, пока что в стороне, в подполье, начинают выстраиваться для последней борьбы и суровые солдаты контрреволюции.

С приездом Ленина политика Сталина становится все ясней, роль его все больше.

Когда после июльского выступления и разгрома Ленину приходится скрываться, к Сталину и Свердлову переходит руководство партией. Они ведут ее в точном согласии с линией Ленина, всячески борясь со всеми разлагающими и ослабляющими ее влияниями.

…В июльские дни, между прочим, в личную жизнь Сталина входит новый момент. Он знакомится со своей будущей женой.

В эти дни Ленин скрывался первоначально в Петрограде на квартире старого члена партии, работавшего на электрической станции, С. Аллилуева.

Сталин часто приходил туда. Шел вопрос: надо ли Ленину отдаться властям. Ряд большевиков, особенно «старых», высказывается за то, что надо. По городу ползут-де самые невероятные слухи. Говорят, что Ленин — германский шпион, что все июльское выступление, вся вообще работа большевиков ведется на немецкие деньги. Об этом говорят уже и в рабочей среде, и в полках гарнизона.

— Вождю партии брошено тяжелое обвинение. Он должен предстать перед судом и оправдать себя и партию. Иначе у партии не будет возможности оправдаться перед широкими массами.

Сам Ленин колеблется.

Сталин решительно против явки к властям.

— Юнкера до тюрьмы не доведут, убьют по дороге!..

В то время вернулись с одной станции Финляндской дороги дочери Аллилуева. Они рассказали, что слышали в вагоне, что виновники июльского восстания и «тайные агенты Вильгельма» бежали на подводной лодке в Германию — и что очень жаль, что так случилось, потому что этих людей надо бы убить… Девочки были очень смущены, узнав, что главный виновник восстания сидит у них в квартире. Но их информация показывала, что попадаться в руки властям Ленину нельзя.

Сталин, смеясь, спросил младшую:

— Так убьют Ильича, а?

Серьезно глядя на него чистыми, еще совсем почти детскими глазами, она сказала:

— Конечно, убьют…

Уверенная твердость ее голоса, серьезность глаз, какая-то ясная определенность лица и фигуры произвели на Сталина впечатление. Его потянуло к этому полуребенку. Правильность информации девушек подтвердила и разведка Орджоникидзе и Ногина, которых Сталин направил в Исполком Совета узнать: гарантируют ли Ленину жизнь? Меньшевики гарантии дать не могли.

Было решено отправить Ленина сначала в Сестрорецк, а потом в Финляндию. Когда все возможности были выяснены, Ленина переодели и подгримировали, и поздним вечером они отправились на Приморский вокзал.

«Впереди шел Емельянов, за ним на небольшом расстоянии Владимир Ильич и Зиновьев, а я и Сталин шли сзади всех, — рассказывает Аллилуев. — Поезд был уже подан… Трое отъезжающих товарищей сели в задний вагон. Мы с тов. Сталиным непринужденно гуляли по платформе вдоль поезда. Перед самым отходом поезда Владимир Ильич вышел на заднюю площадку последнего вагона… Через несколько минут поезд тронулся. Мы с тов. Сталиным стояли на платформе и впивались жадным взором на стоящего на задней площадке Владимира Ильича… В душе посылали мы ему пожелания скорого и счастливого возвращения обратно, не делая ни одного жеста прощального приветствия. И как только поезд скрылся с нашего поля зрения, мы отправились пешком в обратный путь. На душе в одно и то же время было грустно и легко».

Сталин часто, несмотря на занятость, стал бывать в доме Аллилуевых. В последующие годы из случайной встречи родилась глубокая привязанность: он нашел человека, которому одному из всего своего окружения доверяет до конца.