Михаил Гершензон - Николай I и его эпоха

В. И. Семевский.

«Крестьянский вопрос в России». Т. II, стр. 529–535 и 568–569.

Крестьяне Ярославской вотчины помещицы Щ-вой хотя бунта и не произвели, но упорно отказывались платить оброк и высказали неуважение начальству, даже самому гражданскому губернатору. Комиссия приговорила: 5 человек главных виновных наказать кнутом и сослать в Сибирь на поселение, одного, имеющего более 70 лет, сослать же, не наказывая кнутом; остальных 89 наказать плетьми и батогами и оставить в вотчине, причем как только крестьяне при производстве наказания изъявят раскаяние, то наказание приостановить и объявить крестьянам всемилостивейшее прощение; всего в вотчине была 441 душа мужского пола, комитет заменил наказание кнутом главным пяти виновникам, определив прогнать их два раза сквозь строй через 1000 человек. Положение Комитета было утверждено.

Крестьяне гродненских помещиков Ю-в за неповиновение приговорены были комиссией: главные виновники к наказанию плетьми и ссылке в Сибирь на поселение, менее виновные — к наказанию плетьми; комитет решил заменить наказание плетьми прогоном сквозь строй через 500 человек по одному разу, что и было утверждено.

В другой раз комиссия приговорила 10 крестьян Ярославской вотчины З-ва лишить живота; губернатор смягчил приговор, определив: троих более виновных наказать 30–40 ударами кнута и сослать в Сибирь, а остальных наказать плетьми и оставить в вотчине. Комитет не только согласился с приговором губернатора, но и положил сделать строгий выговор членам комиссии за ее приговор. Положение комитета было утверждено.

В 1845 году крестьяне наследников Д-ва (Подольской губернии), недовольные управлением иностранца Шмидта, которому была вверена вотчина, после ночных совещаний в доме священника не только оказали неповиновение, но и не позволяли работать тем крестьянам, которые не участвовали в их заговоре. Потребовалось вмешательство войск, крестьян в вотчине числилось 2700 душ, и только после наказания 32 выдававшихся бунтарей население успокоилось. При следствии некоторые крестьяне оговаривали священника, будто он склонял их домогаться установления двухдневной барщины, но следствие обнаружило также и то, что экономия вотчины требовала с крестьян работы сверх указанной трехдневной барщины. Комиссия военного суда приговорила: одного крестьянина к наказанию 30 ударами плетью, клеймению и каторжным работам на 4 года; 14 крестьян — к наказанию 80 ударами розог и арестантским ротам на 4 года; 29 человек — к наказанию 50 ударами розог, местного священника комиссия оставила в сильном подозрении, а управителя вотчины оштрафовала; один член военно-судной комиссии подал отдельное мнение: по его мнению, «возмущения» не было ни до приезда исправника, ни после его прибытия; между тем 37 крестьян было захвачено и посажено в тюрьму, и из них 18 человек в остроге; губернатор на последнее замечание объяснил, что столь значительная смертность произошла оттого, что престарелые крестьяне в изнурительном состоянии подверглись вдруг перемене воздуха и лишены были всякого движения. Генерал-губернатор Бибиков дал такое заключение: волнение между крестьянами было, они, вне сомнения, обнаружили непозволительную дерзость, но, во-первых, покорились власти скоро, а во-вторых, само волнение между ними возникло оттого, что они терпели несправедливости, о которых хотели спокойно объяснить сыну умершего их владельца, но последнему неугодно было выслушать их, тогда крестьяне искали защиты у посторонних, поэтому участь их заслуживает облегчения. На основании такого заключения министр внутренних дел предложил комитету назначить такие наказания крестьянам: одного главного виновного подвергнуть 80 ударам розог и сослать на поселение в Сибирь, остальных, наказав розгами, оставить на месте в вотчине; комитет согласился с этим определением, положив еще священника, подозреваемого в соучастии с крестьянами, перевести на другое место. Положение комитета утверждено было государем.

Помещик Симбирской губернии Гл-в наказал крестьянина розгами, наказанный бежал из заключения к отцу, у которого и умер на шестой день после наказания, по уверению помещика, от холеры. Помещик оправдывался тем, что распоряжение о наказании сделано было им в самом расстроенном душевном состоянии от грубости крестьянина. Трое соседних помещиков заявили, что они ничего, кроме хорошего, о Г-ве сказать не могут, что он один из попечительнейших и заботливых владельцев; собрание предводителей и депутатов дворянства решило: так как Гл-в никогда жестоко со своими крестьянами не обходился, то имение его, согласно закону, не может быть взято в опеку, а следует ему сделать замечание. Губернатор признал такое определение слабым ввиду того, что наказанный находился в заключении целую неделю. Сенат согласился с губернатором: поступок помещика, по его определению, подлежит уголовному суду, а начальству губернии следует удостовериться в положении крестьян. Определение Сената было принято комитетом и утверждено государем.