Дмитрий Верхотуров - Климат меняет историю

Прекращение изготовления моаи, исчезновение из рациона мяса морских животных, исчезновение привозных пород дерева – все это явно сплетается в один узел вокруг флота океанских каноэ. В какой-то момент этого флота не стало и все пошло кувырком. Могло ли такое быть? Вполне могло.

Остров Пасхи, в сущности, имеет только одну гавань, более или менее подходящую для якорной стоянки. Это бухта Анакена, на северном побережье острова, где есть единственный песчаный пляж. Обычно еще указывается, что есть и другие бухты, где можно встать на якорь. Но эти бухты, как указывается в работах Норвежской археологической экспедиции 1955-1956 годов, заставшей их в первозданном виде, опасны из-за подводных скал и базальтовых глыб 184 184 Archaeology of Easter Island. Reports of the Norwegian Archaeological Expedition to Easter Island and the East Pacific. Volume 1. Stockholm, “Forum Publishing House”, 1961, p. 25 . Потому в них заходили только местные небольшие лодки, а крупные суда могли там стоять на якоре в отдалении и только в безветренную погоду.

Так что бухта Анакена и была, по всей видимости, тем местом, где базировались крупные океанские каноэ всего острова – единственная нить, связывающая островитян с остальным миром. Вытащенные на песчаный берег, они дожидались следующего морского путешествия.

По всей видимости, они были утрачены в один не очень прекрасный для рапануйцев момент. До острова Пасхи докатываются цунами, вызванные крупными землетрясениями, которые могут произвести немалые разрушения на побережье. Например, в 1960 году после сильного землетрясения в Чили, цунами докатилось до острова Пасхи, обрушилось на берег, сорвало несколько моаи и забросило их вглубь острова. Если подобное цунами обрушилось на северное побережье острова, на бухту Анакена, где стоял весь флот океанских каноэ, то их могло в считанные минуты разбить в щепки или сорвать и унести в океан.

Это довольно редкое для острова Пасхи явление. Обычно цунами приходили с востока, со стороны Чили, или с запада, со стороны Новой Зеландии, только они не наносили существенного вреда бухте Анакена. Это должно быть какое-то очень мощное землетрясение в районе Центральной Америки или Мексики, сформировавшее мощную волну цунами, идущую через Тихий океан с северо-востока на юго-запад и ударившую как раз в бухту Анакена.

Понятно, что это только гипотеза, но она наиболее логичным образом объясняет странный поворот в истории острова. Лишившись флота океанских каноэ, островитяне не только лишились основной части своих экономических ресурсов, но и оказались заточенными на острове, не хуже каторжников. Произраставший на острове лес не позволял построить каноэ, способное проплыть хотя бы до ближайшего острова. На хлипкой лодке из торомиро еще можно было плавать вокруг острова, и то с риском для жизни, а для дальнего плавания они совсем не годились.

Остров Пасхи лишился морского промысла, и питание жителей резко ухудшилось, что заставило их одномоментно и навсегда оставить изготовление уже начатых моаи. Рапануйцы могли теперь рассчитывать только на то, что могло расти на самом острове, да еще на прибрежный лов рыбы. Но и в этом случае белковой пищи явно остро не хватало. Остров Пасхи известен тем, что на нем был истреблен кролик – гроза и ужас многих островов и даже континентов, вроде Австралии, куда его завезли европейцы. Кролик на острове тоже появился с европейцами, но в борьбе с голодными рапануйцами выстоять не смог.

Кризис произошел около 1640 года или чуть позднее, а за свержение моаи островитяне взялись только в самом конце XVIII века, то есть спустя более чем 150 лет. Судя по тому, как тщательно островитяне обучали детей давно не применявшимся способам изготовления статуй, что каждый об этом слышал и знал, жители острова все же лелеяли мечту о возврате к старым временам. Моаи, очевидно, ставились в честь великих предков и вождей, каждое из них имело имя, которые островитяне знали и легко перечисляли столетия спустя. Предки эти обещали вернуться и привезти дерево, которое с момента катастрофы на острове стало синомимом богатства и ценности. Оно и понятно, у кого было дерево, тот мог построить лодку и выходить в море за рыбой. Так что рапануйцы надеялись на своих предков и учили детей, как делать и ставить статуи.

Но вот явились европейцы на больших деревянных кораблях. Джеймс Кук писал, что к кораблям тут же приплыли аборигены на своих хлипких лодках и попросили дерева. Видимо, рапануйцы, завидев в море большие деревянные корабли решили, что это вернулись их великие предки, привезли дерева, и что жизнь вернется в свое прежнее русло. Но европейцы дерева не дали. Испанец Фелипе Гонсалес де Аэдо в 1770 году высадился на берег, собрал аборигенов и прочитал декларацию, что они теперь подданные испанского короля, но дерева им тоже не дал. После этого, вероятно, рапануйцы принялись мстить предкам, круша поставленные в их честь моаи. В это время, очевидно, начался период окончательного распада социальной структуры островитян, войны всех против всех, неудержимого людоедства и тому подобных явлений общества, потерявшего совершенно всякую надежду и не способного даже спастись бегством.