Дмитрий Верхотуров - Климат меняет историю

Одновременно с этим окольничий Иван Басманов, сын знаменитого опричника Федора Басманова, который возглавлял западные кварталы Москвы, получил указание царя выйти из города и разгромить отряды Хлопко, которые разбойничали на тверской и смоленской дорогах 64 64 Скрынников Р.Г. Крушение царства. Историческое повествование. М., "Армада", 1995, с. 55-57 . У Басманова было около сотни отборных стрельцов, а против них был отряд численностью около 500 человек. В тяжелом бою разбойники были разбиты, в плен взят сам Хлопко, который был потом повешен на Красной площади, но в этом бою погиб Басманов. Царь устроил ему пышные похороны.

Документы сохранили крайне скупые сведения об этих мятежах, буквально единичные случаи, отраженные в чудом уцелевших бумагах. Но судя по тому, что на борьбу с разбойниками были брошены все силы, вплоть до членов Боярской Думы, самых знатных и родовитых бояр, это был мятеж, охватывавший все Московское царство, от пограничных окраин до стен Москвы, принимавший, очевидно, характер масштабной партизанской войны. Царь всерьез воспринимал мятеж как угрозу своей власти.

Собственно, с разгромом отряда Хлопко мятеж явно не кончился, и плавно перешел в Смутное время, ознаменовавшись появлением весно й 1604 года в пределах Московского царства отряда нареченного Дмитрия, составленного из казаков и поляков, набранных при поддержке сандомирского воеводы Ежи Мнишека. Самозванец вышел в поход, имея поддержку польского короля Сигизмунда, признавшего его права на московский престол, ему присягнули многие города и к нему стекались многочисленные отряды самого разного сорта.

В исторических работах основной акцент делается на том, что нареченный Дмитрий получил польскую поддержку. С одной стороны, это правда, и поляки сильно ему помогли. Но все же, в свете нашей темы разыскания о голоде в Московском царстве, с таким акцентом нельзя согласиться. Самозванец не имел бы шансов даже на небольшой успех, не то, чтобы занять Москву и вступить на престол, если бы в Московском царстве уже не произошел раскол. Думается, что разбойники к осени 1603 года стали настолько многочисленными, сильными и организованными, местами их поддерживали даже некоторые помещики, что они создали параллельную власть, собравшую немалую поддержку народа. И первое, чем они завоевали эту поддержку, был хлеб. Взятый из разбитых и разграбленных монастырских и помещичьих амбаров, он, скорее всего, широко раздавался крестьянам, в таких масштабах, что крестьяне смогли посеять озимые хлеба. Это и привело к прекращению голода.

Дальше разбойники, а по сути дела, повстанцы стали искать себе нового царя, который бы не морил их голодом, не мучил «правежами» и расправами, и тут очень кстати пришелся Григорий Отрепьев, объявивший, что он чудом спасшийся царевич Дмитрий, сын Ивана Грозного. То, что это был самозванец, сторонники нареченного Дмитрия, скорее всего, либо знали, либо об этом догадывались, но это, вероятно, никого не смущало. Пусть хоть самозванный царь, пусть кто угодно, лишь бы не Годунов с его боярами.

Правда, потом, опытным путем было добавлено два условия: во-первых, кто угодно должен быть православным, дабы не смущать народ брадобритием, и, во-вторых, кто угодно должен иметь хоть минимальные права на престол, дабы укоротить излишне резвых бояр.

В общем и целом, разыскание о голоде в Московском царстве показывает, что резкие климатические изменения, «год без лета», вызванный мощным извержением вулкана, оказались лишь последней каплей, ввергшей Московское царство в сильнейший экономический и политический кризис. Это общество и так стояло на грани краха, для катастрофы нужны были лишь подходящие обстоятельства, которые и предоставило резкое похолодание.

По приведенным выше фактам и свидетельствам можно судить, насколько глубоким был социальный раскол в обществе времен Бориса Годунова. Знатные и имущие верхи государства ни во что не ставили обычных людей, и попросту морили их голодом «как при Каине». То, что люди тысячами мрут от голода, пожирают человечину, сено и навоз, нимало не тревожило их христианнейшие души; они попросту отбросили все христианские ценности и заповеди ради того, чтобы нажить на смертном голоде лишнюю копейку.

Конечно, было бы весьма интересно провести исследование, какие именно социальные причины привели к такому положению дел. Но пока что можно сказать, что одним из приводов этого феноменального социального кризиса в Московском царстве, превратившего довольно заурядный недород, сравнительно легко переживаемый в другие времена, в бедствие колоссальных, исторических масштабов, была гордыня знатных верхов. Тогда существовало такое явление, как местничество. Оно означало, что все государственные должности занимались по породе, то есть по знатности, и даже царь не мог выдвинуть на важный государственный пост способного, но не родовитого дворянина. Любое отступление от родовитости считалось тяжелым оскорблением, даже если это исходило от царя.