Александр Бадак - Всемирная история в 24 томах. Т.5. Становление государств Азии

Желанье страстное будят в сердце.

На лице твоем чистом, золотистом,

Как чашечка лотоса, прекрасном,

Глаза твои с ума меня сводят,

Желанье страстное будят в сердце.

Как длинны ресницы, как взор ясен!

И вдали от тебя я их помнить буду.

Ибо нет для меня ничего милее

Этих глаз твоих, нежных, как у киннари!»

«Соблазнить стараясь дщерь Будды,

Ты по бездорожью пройти мечтаешь,

Хочешь смастерить из луны игрушку,

Перепрыгнуть пытаешься через Меру [316] .

Нет, ни человек, ни бог, — никто в мире

Страсть во мне пробудить не может:

Благородный путь ее вырвал с корнем.

Какова она — я уже не помню.

Я ее отшвырнула, как пылающий уголь,

Она для меня была, что сосуд с ядом.

Благородный путь ее вырвал с корнем.

Какова она — я теперь не знаю.

Соблазняй другую, учитель которой

Сам нуждается в наставленьях,

Ту, что об этом только слыхала.

А знающую тебе завлечь не удастся!

Я всегда спокойна, что ни случится —

Горе ли радость, бранят меня или славят.

Знаю: составленное из частей — дурно,

И ни к чему мыслью не прилепляюсь.

Знай! Я ученица блаженного Будды,

Шествующая путем восьмеричным.

Выдернув стрелу, от язв исцелившись,

По безлюдным местам брожу, ликуя.

Я видела, помню, деревянную куклу,

Размалеванную пестро и ярко.

Когда ее подергивали за нитки,

Она танцевала так забавно!

Но попробуй вынуть из нее колья,

Развязать й выбросить все нитки,

И она разлетится на кусочки!

Что в ней тогда может пленить сердце?

Таково же, по мне, и это тело [317] .

Ведь оно не живет без частей отдельных.

А раз оно не живет без частей отдельных,

Что в нем тогда может пленить сердце?

Ах, сколь бесполезна людская мудрость!

Смотришь на одно, другое — видишь;

Как если бы вдруг за живое принял

Рисунок, сделанный на стене охрой.

Слепец! Ты гоняешься за пустотою,

Принимаешь за драгоценность подделку,

Правдой мнишь придуманные людьми сказки,

Привидевшиеся во сне золотые деревья!

То, что кажется глазом,— лишь комочек,

Свалянный из слизи и выделений,

Темный в середине пузырь со слезами,

С шаром, катающимся в дупле, схожий!»

И свободная духом не согрешила.

Не колеблясь, вырвала глаз прекрасный

И юноше ветреному со словами:

«На, возьми же!» — его протянула.

И в тот же миг страсть в нем исчезла,

И он стал молить ее о прощенье:

«Слава тебе, благочестивая!

Верь, это больше не повторится!»

Дотронувшись до тебя, я как будто

Заключил в объятья огонь жестокий,

Голыми руками схватил кобру.

Счастлива будь и, молю, прости мне!»

А потом та свободная бхикшуни

Направилась туда, где был Будда;

Знаки добродетели высшей узрела

И сразу же стала, как прежде, с глазом.

ИЗ «ДЖАТАК»

ДЖАТАКА О СУССОНДИ

«Там и запах цветов тимиры [318]...» Эту историю Учитель, находясь в Джетаване [319], рассказал об одном удрученном бхикшу. «Правда ли, что ты тоскуешь?— спросил Учитель. «Правда», — отвечает тот. «По ком же ты тоскуешь?» — «Я увидел одну нарядную женщину». — «За женщинами уследить невозможно, — сказал Учитель, — даже привратники в царстве нагое берегли и не смогли уберечь женщину». И по просьбе бхикшу он рассказал историю о прошлом.

Некогда правил в городе Варанаси [320]царь по имени Тамба.

Его главная жена Суссонди была необычайно красива.