Марк Курлански - Гавана. Столица парадоксов

Если негрита и бланкито или негрито и бланкита решили пожениться, то их союз, который принято называть «бобы с рисом», как правило, не встречает противодействия. С каждым годом становится все больше людей смешанной крови. По современным оценкам, только 40 % гаванцев — чистокровные европейцы. Одни исследования показывают более высокий процент белых, другие — более низкий, но немногие берутся утверждать, что белые в большинстве.

Расизм, понятное дело, никуда не исчез и исторически во многих случаях дает экономическое преимущество тем, у кого кожа светлее. Например, поскольку так уж вышло, что большинство иммигрантов, присылающих близким на Кубу деньги и подарки, — белые, то их щедрость адресована белой родне, а чернокожих, получающих подарки из Майами, немного. И все же гаванское общество становится все более смешанным, и расовые различия обычно служат просто поводом для шуток.

Гавана была (а Хабана-Вьеха остается и по сей день) городом узких улиц — проложенных либо для удобства обороны, либо для большей тени — и тротуаров, настолько узких, что даже одному пешеходу трудно про ним пройти. Ричард Генри Дана-младший, знаменитый своим повествованием о плавании на торговом судне «Два года на палубе», заметил в 1859 году:

Дома построены так близко друг к другу, а улицы настолько узки, что они кажутся просветами между домами, а не настоящими дорогами. Не верится, что две повозки сумеют разъехаться, и все-таки им как-то это удается. Постоянно возникают заторы. Кое-где над целой улицей натягивают навес, от дома к дому, и мы ходим под длинным тентом.

Женщины в длинных юбках не могли ходить по тротуарам, улицы были грязные, движение опасное. «Настоящие леди», то есть белые женщины, не выходили из дому ни под каким предлогом. На улицах можно было увидеть только чернокожих женщин и мулаток (легко представить их обаяние), которые могли ходить куда угодно, выпивать, играть в азартные игры и даже, как утверждают некоторые, курить сигары. Кубинский писатель XX века Гильермо Кабрера Инфанте утверждал, что сигарные ленты [26] Бумажные колечки с названием производителя сигары, надеваемые на свернутую сигару. , которые изобрел в 1830 году немец-иммигрант Густав Бок, были придуманы, чтобы женщины, когда курят, не касались табачного листа.

Узкий тротуар в Старой Гаване. Из журнала Frank Leslie’s Popular Monthly, август 1878 г.

Белые женщины оставались дома и сидели у окна, словно красивые птицы в клетках. Высокие окна были расположены почти на уровне улицы и закрывались железными решетками. У них не было стекол (и сегодня их не ставят, чтобы ветер свободно проникал в комнату).

Эти окна всегда привлекали приезжих, и не только потому, что через них столь красивые и хорошо одетые женщины любезничали с поклонниками на глазах у всех, но и потому, что в жаркую ночь было хорошо видно целые семьи. Энтони Троллоп писал, что семьи «проводили вечер, сидя возле большого открытого окна у себя в гостиной, и, поскольку эти окна почти всегда выходили на улицу, все, кто шел мимо, могли разглядеть внутреннее убранство целиком». Дана-младший писал: «Окна сделаны вровень с землей, находятся заподлицо с улицей, как правило, не имеют стекол, и ничего, кроме решетки, не мешает прохожему зайти в комнаты».

Тем временем чернокожий народ вкалывал на улицах, стараясь заработать на жизнь. Такие путешественники, как Троллоп, Дана-младший и автор путевых заметок XIX века Сэмюэль Хазард, подтверждали это.

Богатая белая молодежь занимала себя пустыми развлечениями. «Молодые люди, — писал Троллоп, — и многие из тех, кто уже не молод, проводят вечера и, судя по всему, значительную часть дня за мороженым и игрой в бильярд».

Когда молодые белые женщины из богатой семьи хотели выйти из дому, они отправлялись на прогулку в воланте . Так называли сделанные специально для молодых женщин повозки. Буквально все, кто побывал в Гаване в XIX веке, не могли удержаться от комментариев по их поводу. Молодая женщина никогда не выходила из воланте до возвращения домой. Она покидала повозку, лишь когда та оказывалась во дворе дома, но ни в коем случае не на улице. Если женщина хотела заглянуть в магазин, ее воланте останавливалась перед лавкой, и хозяин выходил ей навстречу. Воланте представляла собой что-то вроде повозки с отдельным сиденьем, возвышающимся на оси между двумя огромными спицевыми колесами. Две чрезвычайно длинные оглобли соединяли колеса с далеко отстоящим сиденьем возницы и одной-двумя лошадьми.