Йован Дучич - Граф Савва Владиславич-Рагузинский. Серб-дипломат при дворе Петра Великого и Екатерины I

Также можно предположить, что Владиславич в то время старался привлечь в Россию как можно больше сербов, руководствуясь не одним только желанием спасти их от турецкого рабства. Савва хотел создать в России сербскую прослойку, которая в случае освобождения заняла бы главенствующее положение в будущей новой Сербии, о которой он мечтал и над созданием которой работал. Он стал первым сербом, обеспечившим этому делу поддержку русского царя и русской армии. Призыв Владиславича к сербам перебираться в Россию встретил очень широкий отклик.

Сразу после объявления Турцией войны России Савва Владиславич лично приступил к подготовке сербского освободительного восстания под видом помощи православному царю-освободителю. Заручившись согласием царя, он незамедлительно нашел и людей, и средства, чтобы с помощью Москвы вдохновить Черногорию и Герцеговину на восстание. К этому делу Владиславич привлек видного сербского дворянина Михаила Милорадовича, также родом из Герцеговины. Владиславич, похоже, состоял с ним в близких, а возможно, и в родственных отношениях. Савва велел ему отправиться в Цетинье к владыке Даниле и вместе с ним поднять на восстание черногорские и герцеговинские племена, а также попытаться привлечь к нему христианские племена Албании. Сохранилось письмо Саввы Владиславича к Милорадовичу; он пишет: «Ежели добросердечно потрудишься, и такое славное дело, как восстание славянского народа против турок, к доброму концу приведешь, и многочисленные народы против турок поднимешь, то вскорости станешь генералом и превеликой милости добьешься» [62]. Далее Савва Владиславич просит Милорадовича, который, вероятно, в то время уже был в армии, написать своему брату Александру, чтобы тот также постарался ради правого дела. Михаил Милорадович несколько ранее (в 1707) побывал с братом Гаврилой в Герцеговине, чтобы посетить монастырь Житомислич, построенный его предками.

Предложение, сделанное Владиславичем от имени царя, отправиться в Цетинье и поднять там восстание, Милорадович воспринял скорее как приказ. Вероятно, он счел это особой для себя честью, потому что был очень храбрым офицером, хотя и несколько тщеславным. Указом от 30 марта 1711 года царь Петр присвоил ему звание полковника, что в царской армии того времени было очень высоким чином. Правда, он был поименован «сербским полковником», что, вероятно, означало присвоение высокого воинского чина только по случаю единственной, хотя и очень важной миссии. Несколько позже, в 1715 году, после возвращения из Черногории, Милорадович станет регулярным «русским полковником» и получит назначение в малороссийский Гадяч.

По плану московских организаторов (прежде всего, Саввы Владиславича), восстание Милорадовича должно было начаться параллельно с русскими операциями в Молдавии. Оба фронта должны были сражаться за освобождение сербского народа. Вероятно, никогда еще со времени катастрофы в Косове ощущение близкого освобождения не было так сильно среди народов Балкан, и особенно в Сербии.

Нет никакого сомнения в том, что в русских военных и политических кругах эта инициатива на далеком Адриатическом море выглядела несколько странной, а может, и совершенно беспредметной. Правда, мы уже видели, что еще во время Карловацкого конгресса, в 1699 году, царский посланник в Вене и делегат конгресса Прокофий Богданович Возницын под влиянием Саввы Владиславича говорил царю, что балканские славяне и другие тамошние христианские народы готовы помочь России в окончательном сведении счетов с турецким султаном. Также мы видели, что греки через своего патриарха, равно как и валашский и молдавский князья, поддерживали с этой же целью тайную связь с Петром Великим еще в последнее десятилетие XVII века.

Следовательно, идея сотрудничества с населением Балкан была понятна, по крайней мере в ближайшем окружении царя. А Савва Владиславич со свойственным ему дипломатическим талантом сумел совершенно естественно стать в Москве и при царе Петре Великом не только автором так называемого восточного вопроса во всей его полноте, но и первым поднял вопрос освобождения сербов от Турции. Впрочем, это и было стержнем всего «восточного вопроса».

Во всяком случае, Владиславич прекрасно понимал, что свобода, принесенная на православные Балканы Венецией или Австрией, стала бы очень опасной для сербского православия. Поэтому единственным освободителем сербов мог стать только православный царь Петр Великий, который, потеснив турок у Черного моря, не мог не продолжить их вытеснение с Балканского полуострова. Большая христианская революция на Балканах значительно ослабила бы Турцию в ее противостоянии России. Однако даже обычное восстание на периферии европейской Турции, ограниченной Черногорией, Герцеговиной и Албанией (а эти земли с нетерпением ждали такой комбинации) привело бы Турцию в отчаянное положение. В случае успеха не исключалось восстание других порабощенных турками народов, мусульманских, азиатских и африканских.