Павел Черносвитов - Загадки Древней Руси

Именно это и помогает нам выяснить археология. В отличие от информации, получаемой из большинства письменных источников, информация археологическая бессобытийна. Не в том, конечно, смысле, что она ничего не говорит о жизни прошлого. Ведь и само по себе, например, сооружение кургана над чьим-то погребением — тоже некое действие, событие. Но кто он, тот человек, который похоронен в этом кургане, кто те люди, которые этот курган насыпали? В подавляющем большинстве случаев эти вопросы остаются без ответа, независимо от того, к какой именно эпохе относится изучаемый курган. А вот саму историческую эпоху как раз археология и определяет, хотя существование курганного обряда захоронения в степной и лесостепной зонах Евразии известно не одну тысячу лет. Он появился примерно в конце IV тысячелетия до н. э. и существовал до средневековья. Более того, именно археология помогает нам понять, к какому социальному слою принадлежит погребенный, а стало быть, подсказывает нам сложность социальной структуры данного общества. И она же позволяет нам разделить курганные могильники одной эпохи по ряду черт захоронений и составу погребального инвентаря на отдельные группы, каждая из которых оставлена людьми определенной этнической принадлежности.

Понятно, что все это относится и к любым другим типам погребальных памятников, а их, самых различных, существовало (да и сейчас существует) масса. Как только не хоронили покойников! В пещерах, на вершинах гор, на деревьях, под полами жилищ, на специальных кладбищах, в ямах больших и малых, лежа на спине, лежа на боку, по отдельности каждого или в одном месте всей семьей, сохраняя тело, расчленяя тело, кладя его в гроб, строя для него домик, сооружая сложную подземную катакомбу, сжигая тело, ссыпая пепел в яму, ссыпая его в урну — все это невозможно перечислить! И это хорошо, поскольку само разнообразие способов погребений дает возможность археологам выделять по ним определенные исторические эпохи и, опять же, определенные этносы. Но назвать эти этносы сама археология не может. Она должна сопоставить результаты своих исследований с данными письменных источников, найти какие-то «зацепки» в описании времени и места протекания определенных событий, времени и места существования на территории этих памятников конкретных племен или народов — и тогда изученные могильники обретут свое «историческое лицо», хотя каждый из погребенных в них вряд ли «персонифицируется».

Или, скажем, в процессе раскопок какого-то древнего поселения или города может выявиться мощный горелый слой — несомненный след крупного пожара, уничтожившего этот город. Понятно, что это тоже след некоего события. Но что вызвало пожар древнего города — стихийное бедствие, случай неаккуратного обращения с огнем или вражеское нашествие? На этот вопрос археология сама, без обращения к письменным источникам, как правило, ответить не может.

И все-таки археология многое может в исследовательском плане. Именно она дает нам возможность изучить материальную культуру любой исторической эпохи, понять уровень экономического, социального и даже духовного развития древнего общества, интенсивность его связей с другими территориями и народами и даже узнать, с какими именно. Но за исключением тех, достаточно редких случаев, когда в самом археологическом памятнике обнаруживаются прямые письменные свидетельства того, как это местообитание называется — например, каменная стела со сводом законов данного города или славословия в честь его основания, — археологический памятник остается безымянным. И исследователи должны приложить массу усилий для его отождествления с каким-то из городов письменной истории. Зато, когда это удается, сама письменная история обретает, наконец, зримые, вещественные подтверждения, в том числе и такие, как завоевание или разгром какого-то города в таком-то году — в виде остатков грандиозного пожара, брошенных вещей в’ жилищах, трупов людей на улицах и т. д.

Кроме того, археология, если обобщать результаты ее исследований в глобальных масштабах, позволяет нам получить такую незаменимую в изучении истории вещь, как относительную хронологию культур! Последнюю образно можно представить как сеть, «провязанную» по горизонтали и по вертикали. По горизонтали — синхронными слоями различных памятников, расположенных на самых различных территориях. Сама же эта синхронность устанавливается найденными в слоях этих памятников однотипными или просто одинаковыми предметами. Дело в том, что ни одно общество, начиная примерно с эпохи энеолита (время первого появления медных или простейших бронзовых орудий), не жило в полной изоляции от других, за исключением географических изолятов — на Крайнем Севере, в высокогорных областях, на островных территориях. Все же остальные в той или иной степени всегда участвовали в обмене какими-то материальными ценностями с соседями, с соседями своих соседей и т. д. В итоге многие вещи распространяются на громадные расстояния от места своего производства, частично оседая в соответствующих слоях археологических памятников, позволяя их тем самым синхронизировать. Другой вариант: особенно понравившиеся привозные вещи начинают копироваться местными мастерами — конечно, в тех случаях, когда в данной культуре уже есть мастера, владеющие соответствующими технологиями. И вот подражания импорту начинают распространяться по новой, иногда довольно обширной территории, совсем не соприкасающейся с исходной, в культуре которой «родилась» та первая вещь-образец, вещь-эталон для подражания. Для археологии же это очень ценная ситуация, поскольку она также позволяет синхронизировать культуры, существовавшие на разных, иногда очень отдаленных друг от друга территориях, — разумеется, с учетом определенного «запаздывания» в появлении и распространении подражаний.