Марк Меерович: Наказание жилищем: жилищная политика в СССР как средство управления людьми (1917-1937 годы)

Скученность коммунального проживания населения была выгодна власти, так как «прозрачность» переуплотненного коммунального жилища, в котором покомнатно-посемейно проживали люди, обеспечивала контроль и догляд за настроением, повседневным поведением и строем мыслей населения, создавала обстановку, исключающую самоорганизацию людей для любого противления власти.

Советская историография, посвященная вопросам обеспеченности населения жилищем в период 1920-1940-х годов, не отрицала зависимости между жилищным кризисом, с одной стороны, и индустриализацией и коллективизацией — с другой. Она указывала на связь между концентрацией усилий по возведению предприятий индустрии (с массовым притоком к ним отрываемого от земли крестьянского населения) и отставанием в вопросе удовлетворения потребностей населения в жилище. Она рассматривала проблемы развития жилищного фонда старых городов в связи с возрастающей потребностью в жилище. Она открыто говорила о дефиците жилища по причине недостаточных темпов жилищного строительства.

Однако власть никогда не признавала того, что жилищная политика в СССР в предвоенный период целиком и полностью была детищем стратегии тотального огосударствления и централизации, которую она осуществляла. Она никогда не указывала на то, что сама государственная жилищная политика была главной причиной жилищного кризиса в стране. Данное исследование свидетельствует именно об этом.

Дефицит жилища был выгоден власти. Она сознательно ограничила все формы появления жилища и распределения жилища, кроме государственного строительства и государственного же распределения, и стратегически была ориентирована на полное запрещение негосударственных форм собственности. Власть, на словах афишируя независимый характер негосударственных форм собственности — кооперативной, индивидуальной, на деле законодательно полностью подчиняла их себе и использовала как своеобразный резерв жилища и антикризисный ресурс. Официально поддерживая якобы альтернативные государственные формы владения и распоряжения жилищем, власть фактически весьма эффективно использовала непринудительные способы употребления инициативы, естественной активности и денежных средств населения для самостоятельного решения людьми своих жилищных проблем, но под полным контролем со своей стороны.

Власть провозгласила государственную собственность на жилище, как основное средство своего управленческого воздействия на гигантские массы населения, приводимого в движение коллективизацией и индустриализацией. Замена государственным жилищным сектором частного была лишь вопросом времени. Необходимость вытеснения и уничтожения частного владельца жилищем была для власти очевидной, так как в индивидуальном жилище она видела источник мелкобуржуазного быта — основу капитализма, причину разобщенности (мешающей направленным организационно-управленческим воздействиям) и независимости людей. Поэтому успехи развития государственной жилищной сферы определялись не ростом реальных показателей обеспеченности населения жильем, а снижением количества индивидуального строительства, которое власть рассматривала как потенциальную угрозу своим программам.

Лишь хроническая неспособность (и нежелание) власти справиться с жилищным кризисом, отладить процессы хозяйственного ведения жилищем, развернуть массовое жилищное строительство оттягивали решение о полном запрещении частного владения жилищем. Власть вынужденно мирилась с «нестратегическим» присутствием в городах индивидуальной застройки. Власть «допустила» частное жилище в концепцию построения социализма также вынужденно и также негласно, как вынужденно и негласно впустила в политэкономию социализма частный крестьянский рынок. Власть прятала частное жилище на периферии городов, старательно сносила его в центральных частях города, заполняя освободившиеся территории символами эпохи — образцами передовой пролетарской архитектуры, образцами сталинского ампира, позднее — первенцами панельного домостроения и прочим. Власть вяло боролась с «нахаловками», понимая, что, запрещая и снося самовольно построенное убогое жилище, она в той или иной мере будет вынуждена брать на себя заботу о бездомных.

Не только индустриальные приоритеты — тяжелая промышленность в первую очередь, а строительство жилья «как получится» — создавали острый жилищный дефицит в соцгородах-новостройках. Не только постоянное невыполнение планов жилищного строительства (в силу целого ряда причин) ухудшали положение населения в существующих населенных пунктах. Обострение жилищного кризиса было заложено в самой жилищной политике власти, основанной на государственном владении, распоряжении и распределении жилища.