Владимир Петрухин - Крещение Руси. От язычества к христианству

Фотий ответил на эти претензии Рима не самому своему противнику, а в окружном послании патриархам Восточной церкви в 867 г. Перечисление успехов византийской церкви — крещение болгар (притязания Рима отвергались), возвращение в лоно православия армян — завершается главным достижением. «И ведь не только этот народ переменил прежнее нечестие на веру Христа, но и даже сам ставший для многих предметом многократных толков и всех оставляющий позади в жестокости и кровожадности, так называемый народ Рос, те самые, кто — поработив живших окрест них и оттого чрезмерно возгордившись — подняли руку на саму Ромейскую державу! Но однако и они переменили языческую и безбожную веру, в которой пребывали прежде, на чистую и неподдельную религию христиан, сами себя охотно поставив в ряд подданных и гостеприимцев вместо недавнего разбоя и великого дерзновения против нас. И при этом столь воспламенило их страстное влечение и к вере — вновь восклицает Павел: «Благословен Бог во веки!», что приняли они у себя епископа и пастыря и с великим усердием и старанием предаются христианским обрядам».

Помимо намеков на оппонентов, использовавших поход руси в целях пропаганды нечестия византийской церкви, в этом риторическом пассаже содержится известие о том, что русь перед походом поработила окрестных жителей. Если верить летописи, этими подданными руси оказались киевские поляне (хотя летописец не говорит о походе этих славян вместе с русью).

В этом месте впервые в определенном историческом, а не агиографическом контексте упоминается византийское имя русских — рос (видимо, так называли себя оказавшиеся под стенами Царьграда «гребцы» скандинавского происхождения, в славянской передаче их имя звучало как «русь»). Но в патетическом изложении Фотия «пресловутый» народ рос вызывает еще одну ассоциацию, характерную для контекста военного набега. Словами пророка Иезекииля Господь угрожает забывшему о нем народу: «Обрати лице твое к Гогу в земле Магог, князю Рос, Мосоха и Тувала». Несметные полчища наездников в полном вооружении, персов, эфиопов и ливийцев, «Гомера со всеми отрядами его, дом Тогарма, от пределов севера» по воле Господней накажут согрешивший Израиль. Эта конница, конечно, не похожа на русских гребцов, но похожи были имена. Еврейское неси-рош было воспринято переводчиками Септуагинты как «князь Рос». Имя Гомера, сына Иафета, отражает имя древних киммерийцев с причерноморского Боспора, чьи конные отряды действительно потрясли весь Ближний Восток в VII в. до н. э., за ними шли скифы — Ашкуз в библейской Таблице народов, жители крайнего севера с точки зрения обитателей Передней Азии. Тогарма ассоциировалась с Арменией и Кавказом — за этими горами и обитали страшные Гог и Магог, слухи о грядущем перед Страшным судом нашествии которых не раз потрясали Европу. Неточность переводчика — в греческом языке нет аналога для буквы «шин», и вместо Рош получилось Рос — стала основой для греческого имени северной страны — Руси и России: уже в X в. византийский император Константин Багрянородный называл Русь Росией. Библейские ассоциации на протяжении всего Средневековья сопровождали имя Руси: когда уже в XVI в. до Европы дошли слухи о зверствах Ивана Грозного, стало ясно — вот он князь Рос, Мосоха (великий князь Московский — к имени Мосоха возводили Москву и позднесредневековые русские сочинения); даже для Тувала нашлась русская аналогия — столица Сибири Тобольск.

Еще один риторический пассаж второй гомилии Фотия имеет непосредственное отношение к начальному русскому летописанию. «Народ незаметный, не бравшийся в расчет, народ, причисляемый к рабам, безвестный — но получивший имя от похода на пас, низменный и беспомощный — но взошедший на вершину блеска и богатства» и т. д.

«Повесть временных лет» начинается с вопроса «Откуду есть пошла Руская земля, кто в Киеве нача первее княжити, и откуду Руская земля стала есть». Собственно «начало» Русской земли также описано в «Повести временных лет» дважды. Первый раз — под 852 г. (ошибочно вместо 842), открывающим историческую — датированную — часть летописи: «в лето 6360 (от сотворения мира) начал Михаил царствовать, начала прозываться Русская земля. О сем узнали, ибо при сем царе приходила Русь на Царьгород, как пишется в летописаньи греческом». Второй раз о начале государства — Русской земли говорится под 862 г. в легенде о призвании варяжских князей: «И от тех варяг прозвася Руская земля». Значимость царствования Михаила III для начальной летописной традиции заключалась не только в том, что при этом царе русь была впервые упомянута в хронографе — вошла во всемирную историю: это упоминание «безбожной руси», угрожающей Божественному граду, само по себе было малопрестижным. Само царствование и имя Михаила было знаменательно для начальной русской (и славянской) истории — имело, помимо «исторического», символический смысл, настолько самодовлеющий, что неточные расчеты времени этого царствования повторялись в разных списках летописи, и сетка «временных лет», которые начинались «от Адама» и доводились до правления Михаила и первых русских князей, «сбивалась». Символический смысл имени заключался в том, что Михаилом именовался (уже в ветхозаветном пророчестве Даниила) последний праведный князь, царство которого будет предшествовать концу света. Этот сюжет — последнее царствование Михаила — подробно трактуется в апокрифическом «Откровении Мефодия Патарского», одном из источников «Повести временных лет».