Е. Прудникова - Революция 1917-го в России — как серия заговоров

Коммерциализация силовых структур и их раскол на кланы — признак стратегической уязвимости империи, при которой масштабные военно-политические планы крайне опасны. По этому же признаку будут судить о состоянии элит Советского Союза в тот период, когда Политбюро при дряхлом Брежневе и не определившемся преемнике будет решать вопрос о введении войск в Афганистан. И как раз в тот же период будут муссироваться слухи о существовании в КПСС «интернационального» и «русского» крыльев, а в публицистике, с подачи А. Н. Яковлева, будет возбужден бесконечный спор между новыми поколениями честных западников и славянофилов. А после присоединения СССР к Хельсинкскому акту, которое удивило даже Киссинджера, уже напрашивается использование того же еврейского вопроса для раскола как правящих элит, так и интеллигенции. А после 1991 года, когда ветераны госбезопасности завалят книжные полки мемуарами — нисколько не объясняющими, как они проворонили страну, окажется, что некоторые гении политического сыска уже удобно устроились кто в Мост-банк, кто в Менатеп-банк, а та их агентура, что распускала в 1989-90 годах слухи о еврейских погромах, сорвала финансовый и политический куш на распаде страны.

В 1995 году принадлежавший тогда «Мост-банку» телеканал НТВ в рамках предвыборной кампании транслирует «историческое исследование» Евгения Киселева о событиях 1917 года. «Козырь» пропагандистского продукта — пломбированный вагон, в котором лидеры большевиков прибывают в Россию вместе с сионистами.

«Особо чувствительный» этнический вопрос становится в контексте революции либо предметом спекуляций, либо умолчания. И следовательно, будет использоваться еще не раз в манипуляциях на «красно-белой» теме.

Пломбированный вагон фигурировал во многих исторических свидетельствах, как и факт родства авантюриста Александра Парвуса с одним из спонсоров большевиков, а затем главой Госбанка Я. С. Ганецким, как и факт банковской деятельности в США родного брата Я. М. Свердлова — в офисе американской международной корпорации, где базировался банк Шиффов и проводил свои совещания стратег расчленения России, советник президента Вудро Вильсона Эдвард Мэндел Хаус.

И в то же время другой брат того же Свердлова Зиновий Пешков, работал в штабе Колчака, а затем в Париже добился признания Сибирской республики Францией — где потом и сделал военную карьеру.

И в то же время при обсуждении раздела России на зоны влияния (Париж, 23 декабря 1917) представители стран Антанты, деловито обсуждая раздел России на оккупационные зоны, предлагали для содействия монархистскому Южно-русского союзу Каледина-Алексеева привлечь средства еврейских общественных организаций. Из архива лорда Альфреда Мильнера: «Лорд Сесил… отметил огромную трудность с получением рублевой валюты для финансирования южной России и предложил использовать для этого евреев Одессы и Киева через дружественно настроенных евреев Западной Европы вроде сионистов».

Лорда Мильнера считают подлинным автором декларации Бальфура, передавшей еврейским поселенцам права на земли в Палестине. Но эта личность была отнюдь не либеральной, а классической аристократической, колонизаторской пробы, а соучрежденный им «Круглый стол» — не правозащитным НПО, а клубом промышленных гигантов. «Я националист, а не космополит. Я патриот Британской расы , а если я империалист, то только в связи с предназначением Британии». - определял себя Кромер. «Деятели вроде сионистов» для него служили лишь одним из инструментов достижения имперских целей (его коллега по «круглому столу» Ян Сматтс пренебрежительно сравнивал еврейских колонистов в Палестине с бурами в Южной Африке). Европейские левые для него — другой, самостоятельный полезный инструмент, поэтому Мильнер состоял еще и в лондонском Фабианском обществе, которое существует и поныне.

Точно так же в период поздней перестройки вопрос о евреях-отказниках станет инструментом популяризации академика А. Д. Сахарова, а погромные слухи — средством вымывания кадров, прежде всего технических, и отнюдь не все эти кадры смогут применить себя по квалификации в Израиле и США: многие будут признаваться потом, что стали жертвами информационной кампании, на которой совсем другие вполне расчетливые лица делали бизнес.

«Третья сторона», которая (словами Герцена) не относила себя ни к западникам, ни к славянофилам, но манипулировала обоими полюсами, а затем, закономерно — красными и белыми, использовала не только средства финансистов и предпринимателей-евреев. Помимо этнических меньшинств, в России и в соседних славянских странах, существовало еще одно «предрасположенное» — или, как сказали бы современные технологи информационных войн, «уязвимое» сообщество — староверы.