Николай Мещеряков - Мировой фашизм (сборник статей)

„Видя, что им не удалось погубить потребительское общество, местный глава фашистов приказал правлению включить всех маджентских фашистов в члены общества, грозя разрушением кооператива, если требование не будет исполнено до 1 января 1922 года. В день моего посещения Мадженты — 14 октября — правление решило пойти с фашистами на компромисс, предложив им два места в правлении. Это, разумеется, менее страшно, чем разрушение огнем и бомбами, но в то же время это есть отрицание всякого права. И при том нужно помнить, что почти все лавочники Мадженты — фашисты.

„В Народном доме Бинаско (большое село в Миланской провинции), помещались рабочий клуб, столовая-ресторан, контора, и склады потребительского общества. Там же было несколько жилых квартир. Банда фашистов, грабившая на грузовиках в ночь на 5 августа с бомбами и керосином, разграбила Народный Дом и подожгла все; даже частные квартиры и вещи жильцов не были пощажены. Потребительское общество насчитывало около 400 членов и делало годовой оборот в 3.000.000 лир. Убыток оценен официально в 280.000 лир, но, в действительности, стоимость дома и всего находящегося в нем, составляла, по крайней мере, 500.000 лир.

„В Бинаско разгром был настолько полон, что не было возможности возобновить какую бы то ни было деятельность. Потребительское общество совершенно разрушено. Виновники этого и всех аналогичных преступлений ходят на свободе. Когда я спросил итальянских товарищей: „Что же делают ваши судьи“? — мне ответили: „Местные власти и судьи одобряют эти насилия и не решаются им противодействовать“.

„Я внимательно изучил собранную Национальной лигой статистику причиненных кооперации разрушений, и убедился, что здесь нет преувеличений. Около одной трети кооперативов, состоящих членами лиги, разрушены“.

Таковы некоторые образчики работы фашистов. И все эти зверства, все эти грабежи, издевательства и убийства, все эти преступления фашистов оставались совершенно безнаказанными. Итальянские буржуа и помещики, наоборот, и материально и всей силой своей государственной машины поддерживали фашистов в их разбойничьих выступлениях.

Таким образом в процессе борьбы была создана итальянской буржуазией новая классовая организация („милиция класса“ — как говорит де-Фалько), на которую буржуазия могла вполне положиться в своей борьбе с пролетариатом и крестьянством. В руки такой организации итальянская буржуазия могла безо всякой боязни передать управление над расхлябанной государственной машиной. А передача эта была необходима, ибо хотя опасность революционного выступления итальянского пролетариата временно и миновала, но пролетариат формировал и сплачивал свои силы, влияние коммунистов росло, и движение приобретало более централизованный характер, что грозило в будущем буржуазии еще бóльшими опасностями. С другой стороны государственная машина, работавшая под флагом демократии, расхлябывалась все сильнее. Ни одно министерство не могло долго удержаться у власти.

И итальянская буржуазия принуждена была сделать следующий шаг. Свою „милицию класса“ она должна, была превратить в государственную организацию. В ее надежные руки она должна была передать государственную власть.

Это и произошло в Италии в конце октября 1922 г. Фашизм в это время захватил власть в свои руки. Бенито Муссолини стал главой итальянского правительства.

Итальянский король одобрил этот захват власти. Он дал Муссолини неограниченные полномочия. В благодарность за эту послушность приказам буржуазии Муссолини из республиканца превратился в монархиста. Республиканизм был нужен фашизму только для того, чтобы сделать короля сговорчивым. Если бы король не согласился на передачу в руки фашистов диктаторских полномочий, итальянская буржуазия не задумалась бы свергнуть его руками „республиканца“ Муссолини и установить свою ничем не прикрытую классовую диктатуру под флагом республики. Но король оказался послушным. Тогда фашизм признал монархию.

Каковы же были действия итальянского фашизма, когда он стал у власти?

Недели через две после переворота Муссолини созвал парламент. Предварительно он получил от послушного короля разрешение распустить парламент, если он — Муссолини — сочтет это нужным. К парламенту он обратился с высокомерной речью, в которой откровенно заявил о своей диктатуре. „То, что я созвал вас, — сказал он, — есть только акт вежливости… Я надеюсь, что большинство выскажется за меня, но в большинстве я, собственно, и не нуждаюсь. Палате предстоит решить самой, существовать ли ей два года или два дня“. „Я мог бы наказать клевещущих на фашизм и превратить парламентский зал в бивуак фашистских войск, но я пока в этом не нуждаюсь, как не нуждаюсь также и в парламентском большинстве“. Затем он потребовал у палаты права в течение всего 1923 года издавать законы, вводить налоги, изменять штаты и т. п. — просто королевскими указами, без рассмотрения парламентом.