Дэн Джонс - Тамплиеры. Рождение и гибель великого ордена

Сломленного магистра тамплиеров дважды, в среду 26 ноября и пятницу 28 ноября 1309 года, приводили в древнее аббатство Св. Женевьевы, чтобы его допросила группа судей, состоявшая в основном из французских епископов и кардиналов. Возглавлявший комиссию Жиль Эслен, архиепископ Нарбоннский, был членом королевского совета. Жак дал запутанные и невнятные показания. Сначала он посетовал, что не был ни достаточно мудр, ни грамотен, чтобы защищать орден, и назвал «очень удивительным» то, что Церковь хотела уничтожить тамплиеров, в то время как они на протяжении тридцати двух лет угрожали свергнуть Фридриха II Гогенштауфена, но так и не сделали этого [665] Michelet, Procès des Templiers I, 32–5; перевод на английский: Barber and Bate, The Templars: Selected Sources, 286–9. . Когда ему зачитали его предыдущие, самооговаривающие признания, он разгневался, перекрестился и сказал, что «во имя Всевышнего следует поступать с такими грешниками по обычаю татар и сарацин, которые безжалостно отрубают им головы либо рассекают их надвое». В этот момент Гийом де Плезиан, слушавший его за пределами зала, вошел, обнял магистра и сказал, что ему не надо «унижать себя и уничтожать без необходимости». Магистр попросил время подумать над своими словами, и допрос отложили до конца недели.

В пятницу 28-го, когда Жак вновь предстал перед комиссией, состояние его было не лучше, чем в прошлый раз. На вопрос, хочет ли он защищать орден, магистр заявил, что он «бедный рыцарь, не знающий латыни», уяснивший, однако, что право судить его понтифик оставил за собой. Когда ему пояснили, что его собственное дело парижская комиссия не рассматривает – она занимается орденом в целом, Жак сказал, что имеет сообщить в защиту ордена следующее: во-первых, что церкви тамплиеров всегда были краше, чем храмы других орденов; во-вторых, что орден раздавал щедрые пожертвования; и в-третьих, что никто не пролил столько крови в защиту Христа, сколько пролили ее тамплиеры. Затем он, в который уж раз, заговорил о войне за Святую землю, не к месту вспомнив о брате Людовика IX Роберте д’Артуа, который повел тамплиеров на смерть в Дамьетте в 1250 году.

На этот раз, пока магистр говорил, в зал вошел Гийом де Ногаре. Там, где Гийом де Плезиан проявил мягкосердие, Ногаре повел себя совершенно иначе. Выслушав рассказ магистра, он объявил, что читал хроники в королевском аббатстве Сен-Дени, где было написано, будто тамплиеры предательски платили дань Саладину, однако султан презирал их, полагая, что они проиграли битву при Хаттине в 1187 году, потому что были привержены содомскому греху [666] Michelet, Procès des Templiers I, 42–5; перевод на английский: Barber and Bate, The Templars: Selected Sources, 292–5. .

Назвать это серьезным дознанием сложно. Ясно было лишь то, что Жак де Моле превратился в бессвязно говорящего старика, очевидно не способного спасти орден от уничтожения, и что расследование, хотя и переданное епископам, по-прежнему направлялось королевскими чиновниками, пусть и из-за кулис. Когда 2 марта 1310 года Жака де Моле в третий раз привезли на допрос, он даже не стал ничего говорить, а просто попросил передать его правосудию папы.

В то время как великий магистр давал свои невнятные показания, рядовые члены ордена демонстрировали открытое неповиновение. Сотни братьев со всей Франции свозили в Париж для дачи показаний папской комиссии. Их держали под надзором по всему городу, начиная с парижского Тампля и заканчивая домами епископов, где имелись надежно охраняемые помещения. Однако некоторым предоставили пусть и ограниченную, но свободу передвижения и возможность общаться друг с другом, и все вместе братья начали организовывать сопротивление. В течение февраля более пятисот тамплиеров вызвались дать показания в аббатстве в защиту ордена. Часть их заслушали члены комиссии, однако вскоре в столицу привезли так много братьев, что пришлось искать другие способы. В конце марта на территории аббатства состоялась встреча под открытым небом, на которой сотни собравшихся тамплиеров гневно объявили выдвинутые против них обвинения безосновательными. Члены комиссии попросили их назначить «прокуроров», которые могли бы выступать в защиту братьев от имени всех остальных. Были выбраны четыре человека: два капеллана и два рыцаря. Этими капелланами были Пьер Булонский, сорока четырех лет, поверенный ордена при папской курии, и Рено де Провен, командор Орлеанского дома; рыцарями были Гийом де Шанбонне и Бертран де Сартиж, ветераны ордена. Во время слушаний они жаловались на условия содержания братьев, ставили под сомнение законность оснований для суда и оспаривали деятельность королевских чиновников, которые вмешивались в то, что должно было быть исключительно делом Церкви.