Олег Мазурин - Женщины-маньяки

Француженку привязали ремнями к столу и стали издеваться. Резали, кололи, тыкали. Она жутко кричала, несколько раз теряла сознание, но садистов это только забавляло. Ей отрезали пальцы, уши, кончик носа. Стали отрезать грудь, но от болевого шока Лаура скончалась.

Карл вскоре ушел, а Эльза осталась. Она обошла стол полюбовалась сделанной работой — то есть мертвой девушкой. Надела новые перчатки. Открыла баночку со спиртом и взяла скальпель. Снова подошла к столу. Ее скальпель коснулся плеча Лауры. И вот первый надрез, кровавя полоса, лезвие пошло вниз и снова вверх… Через минуты в окровавленных руках Бухенвальдской ведьмы появился участок кожи с тату.

"Вот она Жанна д'Арк! Красивая картиночка!" — восхищенно рассматривала отрезанную кожу фрау Кох.

Такого интересного рисунка еще не было в ее коллекции. Полюбовавшись татуировкой, она бросила кусок окровавленной кожи в баночку со спиртом. И пошла к себе в кабинет. Коллекцию следует постоянно пополнять, иначе будет скучно и не интересно жить. Она будет ждать новую партию заключенных. Надо искать новую жертву и новое краповое изображение. Собирание кусков кожи с необычным тату было одним из увлечений и одновременно развлечений Бухенвальдской ведьмы.

Любопытно, что женщины-маньячки редко когда оставляют на память об убитых жертвах какие-нибудь вещи. Это больше касается мужчин-маньяков. Почти всегда нелюди в мужском обличье, надругавшись над жертвой и убив ее, берут на память какие-нибудь ее вещи: часики, цепочки, кольца, телефоны, колготки, трусики, бюстгальтеры и другое. Все это будет напоминать им об их "славной" "победе", удачной охоте, и навивать приятные воспоминния или что еще хуже — звать на новые кровавые "подвиги". Маньяки — что чудовищно — дарят вещи умерщвленных и растерзанных ими людей своим близким. Жене — кофту жертвы, матери — золотые серьги убитой. Таких примеров много.

Что касается нашей "героини", то она была исключением из правил среди маньячек. Вспомним заспиртованное сердце чешского красавца, абажур из человеческой кожи, татуировки на кусках кожи и многое другое. Да, она иногда любила полюбоваться своими наглядными "подвигами" и предаться воспоминания о них, но все же коллекционирование человеческих органов и фрагментов не было для вольчицы СС самоцелью, это было скорее средством от обыкновенной лагерной скуки. И как мы знаем из начала главы источником для вдохновения в написании романтических стихов.

Другим увлечением Эльзы Кох являлась верховая езда. Она очень любила красоваться, гарцуя по лагерю на роскошном белом коне и одетая в черную эсэсовскую форму. Такой красивый классический контраст — белого и черного цвета. Ей этот стиль эсэсовки-амазонки весьма нравился. Он даже попросила одного художника-заключенного нарисовать ее огромный портрет, где она была изображена верхом на коне, в форме и с хлыстом. Потом холст вставили в огромную массивную рамку и повесили в ее кабинете.

Время от времени, особенно, когда оставалась одна в кабинете, то любовалась своим нарисованным двойником. И гордость сразу распирала ее: вот она современная героиня "Песен о Нибелунгах"! Вот она мстительная фурия Кримхильда с волшебным мечом Зигфрида! Да, небольшое упущение, следовало бы ей попросить мастера-поляка вместо хлыста изобразить меч. Вот было бы здорово! Впрочем, еще ничего не потеряно, она попросит живописца нарисовать еще один ее портрет. И тоже во весь рост. Пусть там он ее изобразит в красивом средневековом платье, обязательно ярко-красного или алого цвета. С золотой короной на голове и с мячом в руке. И естественно на красивом белоснежном коне с роскошной попоной. Вот это будет великолепная картина! И муж, само собой разумеющеюся, придет от этого эпохального полотна в полный восторг. Ведь он обожает германский эпос и обожает свою несравненную и сексапильную женушку! И кстати это будет сюрпризом на его день рождения. Она подарить ему саму себя, сначала в живописном варианте, а потом — в натуральном. Так что лучше вообще изобразить ее на картине голой и прикрытой лишь полупрозрачной развивающейся тканью. Нет, корону, меч, коня отставить — а, вот, платье убрать! Чтобы муж и любовники возбуждались от этой картины и хотели ее до безумия! Поэтому пока рано расстреливать или душить газом поляка-художника: он ей еще пригодиться.

Хотя у нее руки так и чешутся умертвить живописца и схватиться за скальпель. Дело в том, что ей давно нравиться татуировка на его предплечье — красивый грозно рычащий лев, с тщательно прочерченной мускулатурой, с пышной гривой и каким-то девизом на латыни. Кажется, эта надпись обозначают известный клич римских гладиаторов: "Ave Caesar morituri te salutant!" (Здравствуй, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя!). Так что фрау Кох подумает на досуге, что ей больше хочется: будущий портрет или татуировка. Хотя разумнее всего если польский Рембрандт напишет ее портрет, а затем его в знак благодарности казнить и покромсать. Но если у нее будет плохое настроение, то она может передумать — и тогда держись художник!