Владимир Мавродин - Из истории отечественного оружия. Русская винтовка

Особо следует отметить системы, предложенные талантливыми оружейниками (из мелких польских шляхтичей) Эгидием и Августом Коллетами. Эгидий Коллет, как уже указывалось, выделывал нарезные ружья еще в конце 20-х годов. Нарезных ружей его системы довольно много. Например, в 1834 г. в Новгородском арсенале было произведено 256 штуцеров. Изготовленные им в этом году на Сестрорецком заводе 10 штуцеров на испытаниях показали хорошие результаты. В начале 40-х годов в крепости Замостье насчитывалось 54 штуцера его работы [58] АВИМАИВС, ф. 3, оп. 519, д. 107, л. 2–3; оп. 4/1, л. 137, л. 1; ф. 5, оп. 4, д. 414, л. 6; оп. 11, л. 194; д. 115, л. 2–3; д. 272, оп. 5, л. 1–3 об.; д. 622, л. 27–51; ф. 14, оп. 42, д. 92, л. 1-32; д. 105, л. 173; д. 117, л. 1. . Август Коллет («в полном значении сего оружейный мастер по всем отраслям оружейного дела») сначала работал на Сестрорецком заводе, где в 1846 г. создал капсюльный пистолет, «высочайше утвержденный», а впоследствии он служил на Ижевском заводе [59] Там же, л. 903, оп. 5/9, д. 286, л. 1-19; ф. 5, оп. 4, д. 414, л. 6. .

По мере перевооружения европейских армий капсюльными ружьями в наиболее здравомыслящих правительственных кругах росла тревога за ружье русского солдата. Многие военные приходили к выводу, что «введение у нас ударной системы представляется безотлагательной необходимостью» [60] Там же, ф. 3, оп. 5/9, д. 102, л. 6–6 об., 7–7 об., 10 oб., 15–23 об., 59–59 об., 197 об., 211 об., 214–214 об., 353–353 об.; д. 140, л. 1–5, 11; д. 128, л. 1–4 об., л. 11; 26–32 об., 36–36 oб., 55, 69. .

Русских оружейников особенно заинтересовала капсюльная система французского врача барона Эртелу (Herteloup) [61] Во всех русских источниках и оружиеведческой литературе он именуется Гертелу. . Вместо «ударных колпачков» в ней применялась оловянная лентообразная пластинка с вделанными в нее зарядами ударного состава. Замок и курок в ружьях Эртелу помещался снизу, у спусковой скобы. На Сестрорецкий завод, где изготовлялись ружья Эртелу, в том числе нарезные (штуцер), ввиду сложности работ из Тулы и Ижевска направляли лучших оружейников: туляков Николая Гольтякова, Михаила Аверина, Василия Батищева; ижевцев Давида Крылова, Афанасия Феклистова, Петра Красильникова и др. Из сестрорецких рабочих к изготовлению этих ружей привлекли лучших оружейников: браковщика Федорова, мастеров Фирфарова и Кочерегина [62] АВИМАИВС, ф. 3, оп. 5/9, л. 150, л. 5-14 об.; д. 102, л. 12–14 об., 26–29 об., 43–43 обл., 62. . «Запальные пластины» производили на Охтинском заводе и в петербургском арсенале унтер-офицеры Александров, Белкин и мастеровой Финогенов.

Работы по изготовлению ружей Эртелу, или «Koptiptier», шли с «наивозможной скоростью» [63] Там же, ф. 3, оп. 5/9, д. 102, л. 7 об., 69 об., 94 об. . Эти ружья проходили широкие испытания, в том числе и «в военных условиях» на Кавказе. Но когда в 1843 г. по настоянию полковника Б. Г. Глинки-Маврина для переделки кремневых гладкоствольных ружей на капсюльные был принят простой и дешевый, так называемый «французский», способ и было принято на вооружение «переделочное» капсюльное ружье образца 1844 г., испытания ружей Эртелу прекратили.

Морское министерство старалось не отставать от военного, хотя уже тогда складывался тот взгляд на матроса, который позднее был сформулирован так: «Солдат без ружья не солдат; матрос без ружья — матрос» [64] ЦГА ВМФ СССР, ф. 421, оп. 2, д. 108, л. 28–35, 221–227 об., 229–231 об. . Но парусный флот (паровой в России только нарождался) предусматривал абордажный бой, требовавший огнестрельного и холодного оружия. Абордажный бой не требовал от ружей и пистолетов дальности стрельбы, а следовательно и нарезного оружия. Необходимо было скорее и вернее поразить врага, а дальнобойность огнестрельного оружия особой роли не играла. Поэтому стрелковое оружие моряков, обычно короткоствольное, было приспособлено для стрельбы не только пулей, но и картечью. Как правило, короткоствольные ружья моряков (мушкетоны) имели «распалы» (раструбы), рассеивающие картечь и этим самым усиливающие эффективность огня. Конечно, важна была и скорострельность.

Стрелковое оружие было необходимо флоту и при десантных операциях. Поэтому флот не стоял в стороне от тех коренных перемен, которые вносила эволюция стрелкового оружия. В частности, в области конструирования пистолетов флот шел впереди армии. Уже в 1836 г. в Николаеве были изготовлены «мушкеты и пистолет с пистонными замками» [65] Там же, ф. 165, оп. 1, д. 577, л. 19–21 об., 54, 77–79, 284. . Они были введены сначала в Черноморском, «лазаpевском», флоте. Их создали Ф. Вишневский, Орлов и Вагнер в Петербурге; Ф. Батов и Г. Малков в Туле [66] Там же, л. 24–24 об., 25–31, 48–53, 56, 66, 68–68 об., 69, 70–79, 84-114 об., 119–120, 132–168, 186–192, 201–203, 219–219 об., 222, 230–239; д. 1700, л. 2-11, 13, 21–38, 45 об., 49, 269–273, 291. . Тем не менее консерватизм правящих кругов оказывал воздействие даже на передовой Черноморский флот, где считалось, что для «российских войск поныне еще изготовляется оружие с кремневыми замками» [67] Там же, д. 577, л. 445–446 об., 448, 458 об., 459; д. 941, л. 1–2. .