Андрей Зубов - Россия. 1917. Катастрофа. Лекции о Русской революции

На Рождество 1913/14 года в Санкт-Петербурге прошёл первый учительский съезд. Несколько тысяч людей собрались в Народном доме имени Императора Николая II, обсуждали проблемы школы. Это было очень серьёзное собрание. При начале работы третьей Думы депутат Владимир Алексеевич Бобринский сказал, что «если Вторая Дума была Думой народного бескультурья, то Третья Дума обещает быть думой народного просвещения», потому что она принимала законы, направленные на развитие народного просвещения.

Пожалуй, один момент стоит здесь отметить и именно сейчас о нём сказать. Потому что глупо всё плохое говорить в одном месте, а всё хорошее в другом. На этом учительском съезде выявился неожиданно для одних и вполне ожидаемо для других новый тренд в национальных школах в Польше, в Украине, в Грузии, в губерниях с татарским населением – Крым, Азербайджан, Казанская и Уфимская губернии. Учителя говорили, что в школах дети и родители не хотят, чтобы обучали русскому языку, что главным языком преподавания должен быть местный язык. Национализм безусловно усиливался в России, и Великоросский и иной. Национализм тогда рос во всём мире. Мы знаем, что в это время огромные проблемы были у Великобритании с Ирландией, требования home rule, самоуправление. Это общая проблема конца XIX – начала XX века.

Но в России она была усугублена одним моментом, очень серьёзным. И мы здесь начинаем наконец касаться того, что это – блестящий внешний фон. Всё, что я вам сейчас сказал, вы найдёте в любом русском эмигрантском учебнике истории. Порядки цифр, они правильные, но те, кто приводит их, порой не видят, что под этим. И вот сейчас, говоря о национальном вопросе, мы впервые коснёмся того, что под этим.

Проблема была не в том, что нерусские земли были присоединены к России силой. Какие-то силой, какие-то не силой, какие-то силой, но 500 лет назад. Дело в том, что, по всем статистическим выкладкам, уровень жизни, уровень продолжительности жизни русского населения был существенно ниже уровня жизни всех почти народов Империи: удмуртов, грузин, поляков, финнов, украинцев [6] М. Птуха приводит следующие данные по числу лет, которые мог в среднем прожить рождённый в 1896–1897 годах младенец (первая цифра относится к младенцам мужского пола, вторая, через косую черту, – женского. Русские (Великороссы) – 27,5/29,8; чуваши – 31,0/31,0; татары – 34,6/35,1; белорусы – 35,5/36,8; украинцы – 36,3/39,9; евреи – 36,6/41,4; башкиры – 37,2/37,3; молдаване – 40,5/40,5; литовцы – 41,1/42,4; эстонцы – 41,6/44,6; латыши – 43,1/46,9. (М. Птуха. Смертность 11 народов Европейской России. С. 37–38. Цит. по: Б. Н. Миронов. Социальная история России. СПб., 2000. Т. 1. С. 208.). Для сравнения: в это же время перспективная продолжительность жизни в Швеции для мужчин составляла 52 года, а для женщин – 55,5 года. Так что главный народ Империи – Великороссы – получал от Империи меньше всего выгод и в наибольшей степени платил за её существование собственной жизнью. Срок ожидаемой жизни у русских мужчин в 1897 году был ниже, чем у неандертальцев (33–35 лет). . И это вызывало неуважение к русским в среде народов Империи. Царь-то русский, но тоже непонятно, насколько русский по крови. А тогда кровь имела большое значение по всей Европе: кровь и почва. Самое главное, что уважения к русской культуре, как к главной, как к объединяющей культуре, не было у народов России. Это ясно показал Учительский съезд.

И это ясно показывала Дума. Потому что первые две Думы, выбранные по более демократическому закону, получили в своём составе довольно мощные группы национальных фракций – польской, украинской, литовской, мусульманской. И все они были настроены на максимальное обособление от России. Не на независимость, но на культурное обособление. О независимости особо не говорили по той простой причине, что экономически было выгодно жить с Россией. Россия была гигантским рынком сбыта. Из той же Польши, промышленно самой развитой части Империи, основные продукты шли в эту гигантскую, огромную, необъятную Россию и потреблялись в основном русским или любым другим населением за пределами Царства Польского. Во Франции, в Германии польская продукция была не так уж и востребована, своей хватало. Поэтому экономически национальные фракции с Россией рвать не хотели, но культурно хотели от неё отгородиться. Очень важный симптом.

Пожалуй, ещё надо сказать о двух положительных, очень важных моментах. Это, конечно, беспримерное развитие самоуправления. Сейчас, когда у нас самоуправления нет, а то, что есть, – это такая же фикция, как парламент, люди вообще не представляют, что такое самоуправление, мы должны взглянуть назад, в русское земство, в городское самоуправление. Я, безусловно, думаю сделать в будущем специальную лекцию, посвящённую земству и городскому самоуправлению. Там я расскажу о многих вещах намного подробнее. В январе 1914 года празднуется 50-летие русского земства. 9 января 1864 года Александр II подписал указ о городском самоуправлении. Эти празднования проходят очень торжественно по всей России. На них присутствует и Государь, хотя земства весьма оппозиционны власти. Но тем не менее не забудем одну непреложную вещь, которую сейчас абсолютно все забыли. Русское земство и городское самоуправление не входили в систему государственной власти. Александр III пытался включить земство в эпоху Контрреформ в систему государственной власти, но сначала она не входила, а потом её вновь практически вывели из этой зависимости и окончательно вывели земство из-под государственной власти законами 1912 года о воссоздании мирового суда. Земство – независимый институт, собирающий свои налоги, занимающийся своими делами, образованием, медициной, дорогами, улучшением сельского хозяйства, статистикой. В этом земства достигли огромных успехов. Земский врач, земский учитель, земский агроном, землемер стали важнейшими образами русской жизни, без них она немыслима. В 2011 г. вышел фильм «Жила-была одна баба», где показывается жизнь русской деревни до революции, а потом во время революции. Это абсолютно неверно, что показана жизнь русской деревни такой, как будто там нет никакого присутствия города и цивилизации, только священник, это неправильно. В любой деревне, тем более Тамбовской, а там показана Тамбовская деревня, конечно, присутствовали сельский учитель, агроном, сельский врач, фельдшер, землемер – это были важные в уезде, в волости, в деревне лица, не говоря уже о помещике, который не имел никаких крестьян, только землю, и подчас был довольно бедным человеком, но продолжал жить в усадьбе. Вы все помните по рассказам Ивана Бунина, по воспоминаниям Федора Степуна, что помещичья усадьба и её обитатели вплоть до революции оставались центром европейской культуры в русской деревне. Часто уже в очень тесных отношениях с местными крестьянами жила дворянская семья. Вот поэтому в фильме Андрея Смирнова жизнь предреволюционной среднерусской деревни показана не совсем верно.