Джейсон Мартинсон - Англия. Полная история страны.

Республиканцы, засевшие в Неаполе, решили защищаться до последней крайности, и тогда русские, дабы избежать ненужного кровопролития, высказались за заключение перемирия с условием дать французам и их сторонникам возможность спокойно убраться во Францию. Кардинал Руффо с радостью поддержал эту идею и скрепил перемирие и условия капитуляции своей подписью.

Подчеркнем это еще раз: всем республиканцам была гарантирована жизнь и возможность вместе с французским гарнизоном отправиться во французский порт Тулон.

Джон Френсис Ригод. Капитан Горцио Нельсон. 1781. Национальный морской музей, Лондон

Однако вскоре после подписания капитуляции в Неаполь прибыл адмирал Нельсон, и он приказал французов отпустить, а вот неаполитанцев, помогавших французам, сурово наказать. То есть получилось следующее: поверив обещаниям, республиканцы сложили оружие и стали готовиться к погрузке на корабли, но тут появился Нельсон и объявил, что по отношению к «подлым тварям», «порочным чудовищам» и «негодяям» не может быть никаких обязательств.

Адмирала Ф.Ф. Ушакова это известие не просто огорчило. Оно его потрясло. Понятно, что «якобинцы»… Понятно, что представители страны, убившей своих законного короля и королеву… Но условия капитуляции и ухода французов были обговорены заранее. Кроме того, и их неаполитанским сторонникам была гарантирована личная безопасность… Кстати, и британский капитан Фут подписал этот договор от имени адмирала Нельсона…

Но «неаполитанская фурия» Мария-Каролина и Эмма Гамильтон, фактически управлявшие королевством и в значительной мере руководившие действиями Нельсона, ненасытно жаждали публичных казней.

Адмирал Нельсон прибыл в Неаполь со своей эскадрой 13 июня 1799 года. С ним, конечно же, была леди Гамильтон.

К этому времени капитуляция была уже подписана, но Нельсон объявил, что не признает ее. В ответ даже кардинал Руффо, сам слывший жесточайшим усмирителем недовольных, объявил, что ни он, ни его люди не будут участвовать во враждебных действиях против французов и их сторонников.

А те, понадеявшись на честное выполнение условий капитуляции, уже вышли из укрепленных фортов и сложили оружие. Кое-кто из них успел даже пересесть на транспорты, готовые к отплытию в Тулон. Но эти транспорты остановили по приказу Нельсона, и все были арестованы. При этом часть французов и местных республиканцев была отправлена на специальные суда (подобия барж), где арестованных настолько уплотнили, что они не могли ни сесть, ни лечь. Остальных бросили в неаполитанские тюрьмы.

По словам очевидцев, это была самая большая кровавая вакханалия конца XVIII века. Настоящая бойня, похожая на знаменитую Варфоломеевскую ночь. Людей вешали, резали, сжигали заживо на кострах, топили в море. В городе потом еще долго пахло жженой человеческой кожей, а кровь стояла на мостовых густыми запекшимися лужами.

Безусловно, адмирал Нельсон не был слепым исполнителем воли двух мстительных дам. Просто он до безумия влюбился в Эмму Гамильтон, и он хотел сделать ее счастливой. Но не до такой же степени… Впрочем, если мужчина влюблен «до безумия», то всякое возможно. Нельсон на многое шел ради Эммы. И она ценила это. Если женщина ценит то, что делает для нее мужчина, ему обязательно захочется сделать еще больше.

Историк Е.В. Тарле называет произошедшее «гнусной оргией». А об адмирале Нельсоне он пишет так:

«Нельсон и непосредственный его помощник капитан Траубридж <���…> лично проявили полную беспощадность и бессовестность в расправе с капитулировавшими республиканцами Неаполя <���…> Черным пятном легла эта эпопея коварства и зверства на память Нельсона. Королю Фердинанду, королеве Каролине, супругам Гамильтон в смысле репутации терять было нечего. Но живший до этого момента и после него, как храбрец, и умерший, как храбрец, британский флотоводец Нельсон не пощадил в 1799 году своего имени». 173

Сказано жестко, но вполне справедливо.

В отношении Нельсона трудно найти иные слова, кроме эпитета «легендарный» <���…> Даже его ошибки и неудачи пронизаны героическим духом, причем не в вольном, а в классическом толковании слова. Даже его падение выглядит сродни падению легендарных героев – он не устоял перед женщиной, но не дрогнул ни перед одним врагом среди мужчин.