Джейсон Мартинсон - Англия. Полная история страны.

Перелезть стену было несложно. Настоящая опасность заключалась в том, что не было достаточно времени убежать от часовых дальше, чем на пятнадцать ярдов, и существовала великолепная возможность быть застреленным одним из них. Черчилль поведал о своих намерениях другому офицеру, и вместе они решили, что однажды ночью, когда часовые повернутся спиной к темному пятну на стене, они перелезут через стену и спрячутся среди кустов в саду. А что они будут делать после того, как достигнут сада, если они достигнут его живыми? Этого они не знали. Как они пройдут по улице и выберутся из города? Как они пройдут неузнанными под множеством фонарей и витрин? Как уклонятся от встречи с патрулями? Как найдут дорогу к португальской территории и к побережью? Все это они оставили на волю случая.

Они хотели совершить попытку побега 11 декабря, но в ту ночь часовые не отходили от единственной части стены, которая была в тени. Следующей ночью товарищ Черчилля почему-то задержался, и тот решил пойти на эту авантюру в одиночку.

Черчилль выждал, когда часовой повернется к своему товарищу и начнет с ним разговаривать. И тогда он выскочил из своего убежища, подбежал к стене и подтянулся. Верх стены был плоским. Затем он спустился в соседний сад и спрятался в кустах.

Итак, Черчилль бежал из плена 12 декабря 1899 года. Два других участника побега – капитан Холдейн и сержант-майор Бруки – не успели перебраться через ограждение незаметно от часовых, и Черчилль некоторое время ждал их в кустах на противоположной стороне стены.

Впоследствии его обвиняли в том, что он бросил товарищей, но никаких доказательств этому нет, а в 1912 году он подал в суд на журнал Blackwood’s Magazine по обвинению в клевете, и издание было вынуждено напечатать опровержение и принести извинения до суда.

Первые сто футов (30 метров) Черчилль шагал, ожидая резкого оклика и выстрела. Преследуемый страхом, он ускорил шаг и оказался на одной из главных улиц Претории. На тротуарах толпились бюргеры, но ни один не обратил на него внимания. Возможно, это случилось потому, что буры не носили особой формы, а в их коммандос воевали многие англичане, которые были одеты в галифе цвета хаки, а также многие американцы, французы, немцы, русские – и каждый в своей одежде.

Видимо, Черчилль был принят за такого добровольца, и сама открытость его передвижений спасла его от подозрений.

Так он прошел через весь город и достиг пригорода. Рядом была железная дорога.

Затем, запрыгнув в товарный поезд, Черчилль добрался до Уитбанка, где его в течение нескольких дней прятал в шахте, а затем помог тайно переправиться через линию фронта горный инженер англичанин Даниэл Дюснэп.

Кстати, за поимку Черчилля буры установили награду в 25 фунтов. Они сделали все, чтобы найти беглеца. По всем железным дорогам были отправлены телеграммы с его описанием, было распространено три тысячи его фотографий, был обыскан каждый вагон каждого поезда, а в разных частях Трансвааля попали под арест несколько похожих на него людей. Говорили, что он сбежал, переодевшись в женское платье или в форму местного полицейского, которого подкупил. Говорили, что он вообще не покидал Претории, а, маскируясь под слугу, жил в доме у кого-то, кто сочувствовал британцам. На основании этого слуха были обысканы дома всех подозрительных людей.

Побег из плена сделал будущего великого британского политика знаменитым. Он получил несколько заманчивых предложений, но молодой человек предпочел остаться в действующей армии, получив чин лейтенанта легкой кавалерии без жалованья, продолжая при этом работать в качестве специального корреспондента газеты The Morning Post . Он тогда сказал: «У меня твердое предчувствие, что я создан для чего-то большего, и меня хранит Бог». 197

В результате он побывал во многих боях. За мужество, проявленное в ходе сражения за Алмазный холм, последней операции, в которой он принял участие, генерал Йен Гамильтон представил его к Кресту Виктории, но хода это представление не получило, поскольку Черчилль к тому времени уже подал в отставку.

Возвращаясь к королеве Виктории, отметим, что она, конечно, могла опереться на ум и динамичность своего старшего сына Альберта, но семейный авторитаризм заставлял ее по-прежнему считать его ребенком, хотя он уже был женат, имел наследников и даже внуков, и это проявлялось во всем, даже в мельчайших деталях! Бедняге доставалось за все, в том числе и за то, что он дарит жене драгоценности. Королеву вообще раздражала любовь сына к жене. Когда тот женился, многие были убеждены, что мать уступит трон ему. Однако, кряхтя и жалуясь на непосильное бремя государственных забот, королева не спешила расставаться с властью. В результате Альберту пришлось ждать короны почти сорок лет.