Владимир Петрухин - Русь в IX–X веках. От призвания варягов до выбора веры

При этом комплексы («клады»), превосходившие прочие богатством и размерами, в том числе знаменитый Перещепинский клад (который Рыбаков и др. стремились приписать славянам/антам — русам), комплекс у Вознесенки были определены как тюркские — хазарские. Кроме того, как показал А. К. Амброз (1982) и другие исследователи (Айбабин 1985; Рашев 2000. С. 37–48), в лесостепной и степной зоне, в том числе в Поднепровье, в VII — начале VIII в. формируется целая иерархия погребальных памятников, включающая как перечисленные поминальные комплексы, принадлежавшие высшей тюркской кочевой знати, вероятно, самим каганам, так и могилы «военных вождей разных рангов» (Ясиново, Келегеи, Новые Сенжары, Тополи и др.). Специальный интерес представляет аналогичный комплекс — «могила всадника» — у села Арцыбашева в Верхнем Подонье, ареале, примыкающем к земле вятичей (Монгайт 1961. С. 80–85; см. о характерном для этих комплексов оружии — палашах: Атавин 1996).

Анты, которых еще Иордан помещал между Днестром и Днепром, традиционно считались предками восточной ветви славянства. А. А. Шахматов называл их предками «русского племени», имея в виду под «русскими» все славянские племена Восточной Европы, а не «русь» в узком смысле и, конечно, не предков одних украинцев (к чему склонялись Л. Нидерле и М. С. Грушевский — см. Шахматов 1919. С. 10–12). Хотя известия об антах исчезают из источников с начала VII в. (см. Свод, т. 1. С. 262; т. II: 43, 63), древности VI–VII вв., обнаруженные в лесостепной зоне, включающей Среднее Поднепровье, как уже говорилось, были названы А. А. Спицыным (1928) «древностями антов», а нынешними исследователями относятся к так называемой пеньковской культуре, также приписываемой антам.

Эти древности содержали, в частности, вещи византийского происхождения, которые считались трофеями — свидетельствами удачных походов на Византию. Однако сами анты оказывались все же на периферии собственно восточнославянской истории: их связь с Киевом и Русью была неясна (хотя Среднее Поднепровье — Киев и р. Рось — входили в ареал «древностей антов»). Поэтому счастливой находкой казалось упоминание сирийским автором середины VI в. Псевдо-Захарией, или Захарией Ритором, компилятором, использовавшим хронику греческого автора Захарии Митиленского, некоего «народа рус» или ерос.

Собственно «Хроника» Псевдо-Захарии была известна давно. Еще Маркварт в начале века обратил внимание на имя рос (hros) или рус (hrus) в сирийском источнике. Но, будучи сторонником традиционной концепции скандинавского происхождения названия русь, он предпринял попытку связать упоминание этого имени с германцами — выходцами из Скандинавии, осевшими в причерноморских степях, — герулами (ср.: Станг 2000), или росомонами. Действительно, герулам (эрулам) приписывалось мощное телосложение — их не могли носить кони. Германцы (вслед за сарматами у античных авторов и готами у Иордана) стали ассоциироваться с амазонками. Ряд античных авторов подчеркивает их высокий рост и обычай сражаться пешими.

Эта «германская» концепция не могла удовлетворить сторонников исконно славянского происхождения руси. Н. В. Пигулевская, издавшая комментированный перевод сирийской хроники (Пигулевская 1941. С. 84, 166; Пигулевская 1952; ср. переиздание: Пигулевская 2000. С. 361–369), а затем

А. П. Дьяконов отождествили «народ рус» со славянами, известными по описаниям византийских авторов, точнее — с антами. Это и дало основание Б. А. Рыбакову переименовать древности антов в «древности русов» (Рыбаков 1953; Рыбаков 1982), а В. В. Седову — сузить ареал этих древностей до Среднего Поднепровья, максимально приблизив их к центру будущего древнерусского государства Киеву [75]. Дальнейшая «реконструкция» истории не представляла проблемы: поскольку русь известна в Среднем Поднепровье с VI в., то, стало быть, она выстояла в борьбе с гуннским и аварским нашествием (при этом часть ее оказалась с аварами на Дунае! [76]), создала могучий союз руси, полян и северян — начальной Русской земли и т. д. вплоть до образования древнерусского государства.

Естественно, направление такой «реконструкции» целиком зависело от общей точки зрения исследователя: адепты славянского происхождения руси не выходили за пределы Среднего Поднепровья или выводили оттуда русь. «Евразиец» Г. В. Вернадский (а до него — Д. И. Иловайский), настаивавший на особом значении иранских («асских») связей антов, помещал неких «росов» — тоже иранцев по происхождению — в Приазовье, где искал исконную «Приазовскую Русь» среди роксоланов и прочих иранских племен (Вернадский 1996. С. 172 и сл.; см. также Введение). При этом еще П. Н. Милюков (1993. С. 396) отказывал в доверии средневековым авторам, свидетельствующим о многочисленности и могуществе антов, отмечая господство кочевников в областях, отводимых антам, и исчезновение антов в источниках после 602 г. «Широкий антский союз… вообще не успел создаться», — писал Милюков. Этот скепсис разделяется исследователями, отрицающими славянскую принадлежность приписываемой антам пеньковской культуры.