Юлий Циркин - От Ханаана до Карфагена

Только когда армия Александра Македонского уничтожила Персидскую державу Ахеменвдов, открылись возможности иного пути многих стран, ранее в эту державу входивших. Финикийские города, и до этого времени связанные с европейским средиземноморским миром, довольно быстро вошли в новую, эллинистическую систему, став ее интегральной частью. Тесные контакты устанавливаются между Библом, Тиром, Сидоном, с одной стороны, и Делосом, Афинами, Дельфами — с другой (Шифман, 1977, 18–21). Большое значение имели и политические изменения. После кровопролитных войн, сопровождавших раздел державы Александра Македонского, Финикия оказалась под властью Птолемеев. Однако на нее имели виды и Селевкиды, и после битвы при Пании эта страна была за ними закреплена (Polyb. XXVIII, 1, 2). Но еще в период пребывания в составе государства Птолемеев в финикийских городах произошли значительные изменения. Если Александр оставил в неприкосновенности существующий в городах политический строй, только порой меняя царей на более лояльных, то эллинистические монархи решительнее способствовали его изменению. В 275/274 г. до н. э. была ликвидирована монархия в Тире, и этот год стал началом новой городской эры, эры народа Тира — ‘m sr (Bordreuil, 1995, 190–191). Царская власть была ликвидирована и в других финикийских городах, где теперь главы администрации все чаще начинают именоваться на греческий манер архонтами, и вообще происходит эллинизация управления (Шифман, 1977, 23). На монетах сочетаются финикийская и греческая легенды, причем имя царя дается обычно по гречески (Бикерман, 1985, 217–218), а собственно «хозяином» монеты является уже весь город, его гражданский коллектив, например сидонцы (Бикерман, 1985, 217). Царский сектор практически ликвидируется. Финикийская культура продолжала жить в финикийских городах, но и она постепенно эллинизируется, все более проникаясь греческим влиянием (например, Parro, Chehab, Moscati, 1975, 113–125). Можно сказать, что воины Александра Македонского, сломав стену, отделяющую древневосточный путь развития древнего общества от античного, ввели Финикию в орбиту античного мира.

Обратимся теперь к колонизации. В науке все более распространяется мнение, что финикийская колонизация имела совершенно иной характер, чем греческая. Некоторая разница действительно бросается в глаза. Самым главным отличием является то, что колонии, выведенные финикийцами, составляли часть Тирской державы, в то время как греческие апойкии являлись в политическом плане самостоятельными полисами. И в том, и в другом случае имеются исключения. С самого начала независимым стал Карфаген. С другой стороны, известно, что колонии, выведенные греческим Коринфом во времена Кипселидов, подчинялись своей метрополии. Но эти исключения только подтверждают основное правило. Другое важное отличие состоит, на наш взгляд, в том, что финикийская колонизация протекала в два этапа, причем второй этап в значительной степени совпадал по времени с Великой греческой колонизацией. Надо отметить также, что в греческом мире метрополиями являлись самые различные города и области, как весьма развитые, например, города Ионии, так и достаточно отсталые, например, Ахайя. Из финикийских городов метрополией являлся только один Тир. Правда, он, вероятно, служил резервуаром, собирающим будущих колонистов из разных мест, и притом не только финикийцев, но все же колонизация исходила именно из него. Может быть, в колонизации части Кипра принимал участие и Арвад, но это еще требует дальнейшего изучения.

В остальном, как кажется, обе колонизации имеют сходные черты. И той и другой колонизации предшествовала предколонизация. Достаточно ясно выделяемая в истории греческого колонизационного движения предколонизация теперь все более устанавливается и для финикийской колониальной экспансии. Долгие споры о характере греческой колонизации все больше приводят к выводу, что в ней можно выделить аграрную, торговую или, точнее, торгово-ремесленную тенденции, а преобладание той или другой зависело от характера метрополии, от ее экономических интересов и от тех условий, которые колонисты встречали в странах их поселения. Обе тенденции можно выделить и в финикийской колонизации, однако характер метрополии во всех случаях оставался одним. Хотя торговые интересы, по-видимому, в наибольшей степени определяли сам процесс колонизации, аграрный момент в нем, несомненно, присутствовал, и его достаточно ясно выделяют в Сардинии и, пожалуй, в Испании. Финикийские колонии далеко не всегда являлись лишь якорными стоянками, они были прочными поселениями, обладающими хоть и небольшой, но сельскохозяйственной округой. Надо заметить, что и греки порой на начальной стадии колонизации создавали такие стоянки и чисто торговые фактории, эмпории. Греческие колонии иногда создавались теми, кто потерпел поражение в политической борьбе и не имел другого пути спасения, кроме бегства и создания нового поселения. И ряд финикийских колоний были созданы оппозиционными группами знати, потерпевшими поражение во внутренней борьбе. Самым ярким примером таких поселений является Карфаген. Велика была роль оракула и у греков — дельфийского Аполлона, и у финикийцев — тирского Мелькарта. Наконец, и в Тире, и в городах Греции главная роль в организации колониальных экспедиций принадлежала государственной власти.