Владимир Мединский: Иван IV «Кровавый». Что увидели иностранцы в Московии

…

О некоторых народах, обитающих в Лукоморье, рассказывают нечто чудесное и невероятное: будто они ежегодно, двадцать седьмого ноября, умирают от длительного зимнего холода, как пиявки и лягушки. А затем, с наступлением весны, двадцать четвертого апреля, они снова оживают, как говорят.

Так вот, торговля между ними и соседними народами, грустинцами и серпоновцами, происходит, говорят, таким образом: предчувствуя свою будущую смерть, они складывают свои товары в определенном месте, а грустинцы и серпоновцы, оставив на этом же месте равноценные свои товары, уносят приготовленные. Когда те оживают, то забирают себе эти товары, если обмен произведен, по их мнению, справедливый; если же считают себя обиженными, то требуют назад свое от грустинцев и серпоновцев, от чего возникают, как говорят, между ними распри и войны.

В горах Лукоморья берет начало огромная река Коссин, которая, протекая через Лукоморье, впадает в большую реку Тахмин.

В реке же Тахмин водятся, говорят, такие рыбы, которые похожи на человека головой, глазами, носом, ртом, реками и ногами, только не владеют речью.

Говорят также, что за этой рекой живут люди необыкновенного вида: одни из них покрыты шерстью, как дикие звери, другие имеют собачьи головы и живут в подземных пещерах.

…

Сражающемуся с московитом нужно иметь в виду, что следует искусно владеть оружием, чтобы не попадаться к нему в руки, так как у них очень сильные руки, плечи и все тело; но в искусстве сражения они по большей части уступают. Ведь они настолько сильны, что осмеливаются схватываться безо всякого оружия с неукротимыми, свирепыми медведями, полагаясь только на свои силы; схватив медведя за уши, они утомляют его до тех пор, пока, совершенно ослабевшего, не свалят на землю.

…

Всякий раз, как великий князь с сыном в зимнее время, выглядывая из своей крепости, видит толпы людей на льду озер и рек, особенно в праздничные дни, он приказывает выпустить в густую массу людей трех или четырех огромных медведей, и они неожиданно врываются в толпу. Все, кто может обратиться в бегство, убегают, а некоторых жестоко терзают свирепые звери. Отец и сын охотно любуются этим распрекраснейшим зрелищем и до упаду смеются, как если бы это был замечательный поступок. А потом, когда приходит несчастный отец, жалуясь, что потерял сына, а также жена, что потеряла мужа, которые были растерзаны медведями, тогда он приказывает заплатить им одну или две золотых монеты, поскольку убиты его подданные. Затем сам князь добавляет, что удостаивает их великим благодеянием, коли разрешает обращаться к себе с жалобой. Но если говорят, что это позорное и нечестивое дело – проявлять такую жестокость, то советники великого князя отвечают: «Великий князь и сын его получают большое удовольствие от этого, и в том, что они совершают, нет никакого греха». Наконец, если к самому князю приходит несчастнейшая мать, жалуясь на гибель сына, или жена – на утрату столь бесчеловечно убитого супруга, то он кратко возражает: пусть будут довольны, раз им отсчитаны сто или двести серебряных монет в московитских деньгах.

Часто случается, когда великий князь находится в своем Александровом дворце и замышляет наказать какого-нибудь знатного человека, тогда он приказывает одеть его в медвежью шкуру и вывести как на представление. Тут он напускает на него несколько диких молосских и британских собак. Собаки, полагая, что одетый в медвежью шкуру и есть медведь, раздирают его зубами и когтями и жестоко терзают. Сим позволяют разорвать его на части; так, в нечеловеческих мучениях он кончает жизнь.

Рыбы с человечьими головами, царь, который травит медведями своих подданных… Все это только кажется откровенной профанацией, недостойной просвещенного человека XVI века. Часть сочинения Гваньини вошла в трактат Павла Одерборна. Дезинформация Шлихтинга «пошла в народ» – стала активно использоваться в сочинениях иностранцев о Русском государстве и оказывать влияние на общественное мнение европейцев. Позднее она попала и на страницы научных исследований, прижившись в мифе об Иване.

Король Сигизмунд понимал, что одного «Сказания» Шлихтинга недостаточно. Для того, чтобы в Европе поверили в тиранию и деспотизм Ивана IV, необходимы были аналогичные сочинения. Одним из них стало Послание двух лифляндцев – И. Таубе и Э. Крузе к Ходкевичу.

ТАУБЕ И КРУЗЕ.

ПОСЛАНИЕ СВЕТЛЕЙШЕМУ КНЯЗЮ ХОТКЕВИЧУ