Аркадий Гордин - Пушкин в Михайловском

Поэт же смотрел на губернатора неизменно иронически. Предание донесло стихи, якобы сочинённые им на одной из ближайших к Пскову почтовых станций:

Рассказывая Вяземскому о своём пребывании в Пскове, Пушкин писал: «Губернатор также был весьма милостив; дал мне переправлять свои стишки-с». Не о нём ли и его окружении говорилось между прочим в «уморительном письме», которое, по словам поэта, он написал было из Пскова Вяземскому, «да сжёг»? За одно своё «уморительное письмо» Пушкин уже поплатился. Оно, как известно, дало основание обвинить его в безбожии и послужило одним из поводов для ссылки в деревню. Надо думать, что письмо, сожжённое в Пскове, также содержало нечто для посторонних глаз не предназначавшееся и, наученный горьким опытом, поэт не хотел искушать судьбу.

«Очень добрый лекарь», с которым советовался Пушкин о своём аневризме, инспектор Псковской врачебной управы Всеволод Иванович Всеволодов. До личного знакомства Пушкин отзывался о нём весьма скептически, неточно воспроизводя фамилию: «Я справлялся о псковских операторах; мне указали там на некоторого Всеволожского, очень искусного по ветеринарной части и известного в учёном свете по своей книге об лечении лошадей» (Жуковскому, начало июля 1825 года). Но, познакомившись с лекарем, Пушкин мнение своё изменил. Всеволодов окончил два факультета Петербургской Медико-хирургической академии и был одновременно учёным ветеринаром и хорошим врачом, служил при академии и исполнял обязанности «врача для бедных» в Каретной, окраинной части столицы. В 1824 году получил назначение в Псков инспектором врачебной управы и главным врачом городской больницы. К Пушкину этот незаурядный человек относился весьма доброжелательно. Поэт обратился к нему не столько за медицинскими рекомендациями, сколько в надежде на его поддержку в своих хлопотах. Впоследствии такую поддержку Всеволодов ему оказал.

За неделю, проведённую на этот раз в Пскове, Пушкин мог получить довольно полное представление об этом городе. Некогда сильный и богатый, вольный Псков был теперь заурядным губернским городом. Вот как описывал его местный архиепископ Евгений Казанцев: «Город на равнине по обеим сторонам реки Великой (название), и вокруг равнина на необъятное пространство. Церкви и здания старинные неогромные. Собор в городе на высоте, трёхэтажный из тёсаного камня. Откуда ни едете, собор видите как над городом, и он единственная краса города… Город, известно и вам, старинный. Церкви нет меньше, как 200—300 и 400 лет, а иные больше 600; следственно прочности много, но нет той красы и виду, как в новейших городах… Граждане Пскова небогаты…» [189] Дневник архиепископа Ярославского Евгения Казанцева. М., 1869, с. 46. [Возврат к примечанию [197] ] В описании такое внимание уделяется церквам не только потому, что автор его архиепископ. Их было великое множество.

Согласно «Ведомости о состоянии Псковской губернии» за 1824 год, в городе значилось три монастыря и 37 церквей. По количеству они уступали только питейным домам и трактирам, которых насчитывалось 38. При том учебных заведений было три (одна семинария, одна гимназия и одно училище), больница одна, аптек две. Процветала торговля, о чём свидетельствует количество лавок и магазинов — 158. Промышленность представлена была внушительным числом заводов — 32, но по существу это были не заводы, а маленькие, крайне примитивные мануфактуры — кожевенные, льняные, свечные. Жителей «всех состояний» — дворян (помещики, чиновники), купцов, лиц духовного звания, мещан, крестьян казённых и оброчных, мастеровых — насчитывалось 5109 человек мужского и 3724 женского пола. Домов казённых — 17 (11 каменных, 6 деревянных), обывательских 1098 (99 каменных и 999 деревянных), да «пустопорожних мест», предназначенных под постройку домов,— 343. Обывательские дома обычно окружены были садами и огородами, отгороженными от улицы высокими заборами. Садов, принадлежавших обывателям, числилось 514, огородов — 649. Успехами в благоустройстве город похвастать не мог. Улицы широкие, но почти все немощёные — мощёных было только пять. Тротуары деревянные и такие узкие, что двум встречным с трудом удавалось разойтись [190] ГАПО, ф. 238, оп. 1, д. 1, л. 403 об.— 404. .

Пушкин много бродил по городу, всматриваясь в окружающую жизнь, а иногда и вмешивался в неё. Сохранился рассказ местного чиновника, наблюдавшего поэта на псковской улице: «Как-то раз, отправившись на утреннюю прогулку, в задумчивости набрёл я на кучку ребят, игравших в бабки. От нечего делать я засмотрелся, как ловко взвивалась тяжёлая свинчатка, подымая пыль клубом. Переведя затем глаза на игрока, я немного опешил, увидя человека, если ещё не старого, то и не первой юности. Незнакомец одет был в белый армяк нараспашку; летний картуз небрежно покрывал ему голову; кудрявая борода вилась на щеках и на подбородке. Было в нём нечто цыганское, своевольное, и я подумал сначала, уж не цыган ли это, но русые волосы неизвестного указывали на принадлежность его к славянскому племени, да и странно было б цыгану держаться так смело и свободно в присутствии губернаторского чиновника. Не обращая на меня внимания, незнакомец метко и уверенно выбивал игру за игрой, чуть припадая на колено и щуря глаза; потом встряхнулся, потёр свои маленькие загорелые руки, дал мальчикам пятачок и, бегло меня окинув взглядом, пошёл прочь. Я успел заметить, что верхняя губа у него была выбрита, но не позднее недели тому назад, я заключил отсюда, что это должно быть мелкий уездный помещик» [191] Три встречи с Пушкиным (рассказ старика). — Северные записки, 1915, март, с. 33—36. . Вскоре, однако, чиновник узнал, что незнакомец, игравший на улице с мальчишками в бабки, был Пушкин. П. В. Анненков, со слов современников, писал: «Время пребывания в Пскове он (Пушкин] посвятил тому, что занимало теперь преимущественно его мысли,— изучению народной жизни. Он изыскивал средства для отыскания живой народной речи в самом её источнике: ходил по базарам, тёрся, что называется, между людьми, и весьма почтенные люди города видели его переодетым в мещанский костюм, в котором он даже раз явился в один из почётных домов Пскова» [192] Анненков П. В. Пушкин. Материалы для его биографии, с. 144. .