Роман Почекаев - Узурпаторы и самозванцы «степных империй». История тюркомонгольских государств в переворотах, мятежах и иностранных завоеваниях

Быстрая и жестокая расправа с Тэмугэ-отчигином, описанная выше, стала настолько грозным предупреждением Чингизидов потомкам братьев Чингис-хана, что члены боковых ветвей рода Борджигин вновь приняли участие в борьбе за трон лишь многие годы спустя — когда в разных государствах местные династии Чингизидов оказались на грани исчезновения. Впрочем, в конце XIII в. произошло событие, которое в какой-то мере можно было счесть своеобразной «местью» за Тэмугэ-отчигина. Речь идет о восстании под руководством Наяна — правнука Тэмугэ.

Обширные владения ханов-императоров, их неспособность контролировать все территории, которые они объявляли своими и, как результат, затянувшаяся на десятилетия борьба с «узурпатором» Хайду — все это привело к тому, что на востоке их владений в самый разгар противостояния с потомком Угедэя появился еще один претендент на трон с сомнительной легитимностью. Это был Наян, правитель Ляодуна, приходившийся правнуком Тэмугэ-отчигину (брату Чингис-хана) и, таким образом, даже не принадлежавший к Чингизидам. Обладая немалыми военными силами [89], он ок. 1287 г. поднял восстание против Хубилая, продлившееся до 1290 г. За короткое время он взял под контроль территорию современной Маньчжурии и часть Монголии, что и заставило престарелого Хубилая выступить против него.

Источники содержат противоречивую информацию о намерениях Наяна. Так, Рашид ад-Дин сообщает, что Наян всего лишь намеревался выйти из-под власти Хубилая и перейти на сторону Хайду [90]. Марко Поло, однако, пишет, что он «вздумал о себе, что [он] великий царь… и решил не подчиняться великому хану, а буде возможно, так и государство у него отнять» [91]. Можно предположить, что Наян, подобно Хайду, уловил тенденции распада Монгольской империи и планировал стать самостоятельным правителем собственного государства в Маньчжурии и Монголии, не претендуя на общеимперский статус [92]. Существует, впрочем, и еще одна точка зрения: Наян и его сподвижники выступили всего лишь против административных преобразований Хубилая в Монголии и Маньчжурии, в соответствии с которыми власть улусных правителей существенно ограничивалась ханскими наместниками-даругачи [93]. Как бы то ни было, действия Наяна в итоге были квалифицированы как мятеж и узурпация верховной власти.

Остается лишь строить предположения, к какому фактору легитимации мог апеллировать претендент на трон, не принадлежавший к прямым потомкам Чингис-хана. Как Арик-Буга и Хайду, он намеревался выступить борцом за возрождение монгольских политико-правовых традиций против Хубилая и его сторонников-«китаефилов» [94]. Естественно, это привлекло на его сторону некоторое количество представителей монгольской знати, среди которых оказались потомки других братьев Чингис-хана: Шиктур, потомок Хасара, Хадан и Шинлагар, потомки Хачиуна, и даже несколько Чингизидов — Эбуген из рода Кулькана (пятого сына Чингис-хана, родившегося от меркитки Хулан-хатун) и Урук-Кутэн [95]из рода Угедэя [96]. Однако даже в таком случае намерения Наяна следует счесть весьма смелыми, если не безрассудными. Ведь чуть более сорока лет назад его дед (или прадед) Тэмугэ-отчигин был казнен как раз за такую попытку, и именно его случай, как мы отмечали, привел, по-видимому, к закреплению принципа о праве на ханский трон одних лишь прямых потомков Чингис-хана. Вероятно, движение Наяна стало в какой-то мере попыткой «реванша» за поражение и казнь своего прадеда и, соответственно, выражением протеста против установившейся монополии Чингизидов (а именно — потомков Тулуя) на верховную власть, которую они использовали для того, чтобы превратить монголов в китайцев! Собственно говоря, его попытки установить контакты с Хайду, надо полагать, во многом объясняются именно надеждой на то, что один не вполне законный претендент на трон поддержит другого — также с сомнительной легитимностью.

Мечтам Наяна не суждено было осуществиться: в том же году его армия потерпела поражение от войск Хубилая, и собственные сторонники Наяна выдали его императору Юань. Наян был казнен путем закатывания в войлок — т. е. без пролития крови, как полагалось в отношении членов ханского рода [97]. Его земли не были конфискованы или переделены и остались во владении потомков Тэмугэ-отчигина [98]— это свидетельствует о том, что Наян был осужден как мятежник-узурпатор (вероятно, на том же основании, что и его прадед Тэмугэ), и его семейство не подверглось никаким репрессиям. Интересно, что поднятое Наяном восстание продолжалось еще долгое время после его смерти: оно было подавлено лишь в 1290 г., однако о претензиях на ханский трон других предводителей этого движения источники не сообщают.