Вагиф Гусейнов - От Ельцина к...? - Хроника тайной борьбы. Книга 1

Совершенно очевидно, что в условиях нормальной политической борьбы он не сможет получить сколько-нибудь заметно больше. Его успех на выборах 1993 года, когда он почти в два раза улучшил свои показатели по сравнению с 1991 и 1995 годами, во многом объясняется экстремальными условиями той избирательной кампании. Тогда Жириновскому отдали свои голоса все умеренные националисты и краснобелые (их просто не допустили к участию в выборах), которые все-таки пришли к урнам, а не выбрали бойкот «незаконных выборов», а также эмоциональные сторонники Руцкого, которых, как показали эти выборы, было гораздо больше, нежели реальных.

Анпилов получил 2,5 миллиона голосов, которые в 1995 году получил А. Макашов, и ясно, что бы ни случилось, эти 2,5 миллиона голосов радикал-коммунистического толка будут и впредь проявляться на выборах — если будут голосовать, а не бойкотировать, пока ситуация не изменится радикально.

Это совсем чистые примеры. Западные специалисты проводили и более тщательный анализ. Если, отмечали они, выделить чисто демократический электорат Явлинского («Яблоко» лежит на пересечении демократов и центра. — В. Г.), то, приплюсовав к нему демократов, проголосовавших за другие блоки, можно получить примерно то же количество избирателей, которые в 1991 году проголосовали против сохранения СССР.

Анализ всех ранее прошедших выборов показывает, что 12–13 постоянных миллионов Зюганова как раз и составляют чисто коммунистический электорат. Вспомним 16 миллионов голосов, поданных за Рыжкова 12 июня 1991 года. Впоследствии они перешли к Зюганову (12–13 миллионов) плюс миллион Рыжкова-Бабурина.

Около 6 миллионов голосов, поданных за Черномырдина — это электорат партии власти, который лишь в самом крайнем случае переметнется на сторону оппозиции, как переметнулся от Рыжкова к Ельцину в 1991 году — да и тогда формально Ельцин был в России уже больше «власть», чем Рыжков. Ну и четыре с небольшим миллиона голосов Явлинского также представляют собой достаточно устойчивое образование на пересечении демократического и центристского электората. Однако если он попытается вступить в некоторую равноправную коалицию, то не исключено, что его электорат может легко раствориться.

Итак, более или менее четко поделенными являются от 30 до 35 миллионов человек, то есть до 50 процентов всего потенциального российского электората. Остальные 35–40 миллионов — это весьма аморфный и размытый центр, не имеющий ярко выраженных политических пристрастий. Электоральное поведение этой части избирателей формируется под влиянием умеренно-патриотических (часто замешанных на ностальгии по СССР) идей в сочетании (иногда сложном) с идеями социальной справедливости (скорее, несправедливости того, что происходит в стране), приправленных житейскими мудростями типа «лучшее — враг хорошего», «лишь бы не было войны» и т. д.

Казалось бы, наличие столь широкомасштабной группы не определившихся избирателей противоречит высказанному ранее тезису о том, что электоральное поле поделено. Однако анализ поведения этой группы показывает, что особо больших надежд на политический прорыв через ее консолидацию ждать не следует. Если на поддержку этого электората претендует множество партий, то каждая имеет шанс получить долю симпатий. Здесь работает принцип больших чисел. Кто-то из лидеров партий понравился или сказал что-то, что совпало с настроением. Когда же предлагаемый выбор недостаточно разнообразен, то подобные избиратели либо примыкают к одной из реальных политических сил, либо просто Не идут голосовать.

Есть два возможных подхода к тому, как структурировать эту часть избирателей, поучали западные эксперты предвыборный штаб Б. Ельцина. Первый — это стать радикальным выразителем одной из сторон сложносоставного мировоззрения избирателей этой группы. Например, патриотической или же идеи социальной справедливости в ее некоммунистическом варианте. Но поскольку ни одна из сторон у всей группы не является доминирующей, да и избиратель этот опасается радикализма, причем именно радикализма своих собственных идей в первую очередь, все «чистые» патриотические и социал-демократические группировки оказываются в Достоянном проигрыше.

Второй подход заключается в том, чтобы попытаться воспроизвести в некотором усредненном виде ту сложную смесь идей, которая характерна для всей группы в целом. Или даже в самом радикальном виде, как это пытался сделать Конгресс русских общин (КРО), представляющий себя надпартийной, надклассовой и даже надрелигиозной структурой — здесь явно проявила себя оборотная сторона приземленного аппаратного сознания лидеров. Но здесь тоже ничего не вышло, так как напоминало попытку оперировать средней температурой пациентов в больнице, включая, возможно, и тех, кто уже в морге: в итоге даже с Лебедем пять процентов не натянули. Впрочем, урок не пошел впрок, о чем свидетельствует очередная попытка В. Шумейко создать движение «Реформы — новый курс», ориентированное на этот электорат.

Читать дальше