Леонид Млечин - До и после смерти Сталина

Ее тоже арестовали. Виталию Зайцеву и Кире Аллилуевой устроили очную ставку. Арестованная Аллилуева свидетельствовала:

«При встречах со мной в 1945–1947 гг. Зайцев назойливо расспрашивал меня о том, какие театры и как часто посещает Сталин, где еще бывает Сталин, где находится дача Сталина и его семьи. Зайцев не скрывал от меня преступного замысла и прямо заявил мне, что получаемую от меня информацию о Сталине и его семье он передает американцам».

А как информация от Аллилуевых попала за границу? И на этот вопрос нашли ответ. Через созданный в годы войны Еврейский антифашистский комитет, который сыграл немалую роль в мобилизации мирового общественного мнения против нацистской Германии, и который по решению ЦК снабжал мировую печать статьями о жизни в Советском Союзе. Сталин сам сформулировал обвинение: это «центр антисоветской пропаганды и поставляет антисоветскую информацию агентам иностранной разведки».

Чекисты давно искали людей, связанных с американской и британской разведкой, в непосредственном окружении вождя. И теперь события развивались очень быстро.

Меньше чем через неделю, 16 декабря 1947 года, из арестованной Евгении Аллилуевой выбили нужные чекистам показания. Она «призналась», что старший научный сотрудник Института экономики Академии наук СССР доктор наук и автор монографии «Германский империализм» Исаак Иосифович Гольдштейн расспрашивал ее о жизни вождя.

Сталин объяснил чекистам:

— Гольдштейн интересовался личной жизнью руководителя советского правительства не по собственной инициативе, за его спиной стоит иностранная разведка.

19 декабря Гольдштейна арестовали. Задача следователей МГБ состояла в том, чтобы арестованный во всем признался.

«Меня вызвали в министерство по телефону и заявили, что я должен «размотать его шпионские связи и выявить его шпионское лицо», — рассказывал позднее следователь МГБ полковник Георгий Александрович Сорокин. — Никаких материалов, изобличающих Гольдштейна в шпионской деятельности и даже вообще какого-либо дела против Гольдштейна, я не получал, и, как впоследствии мне стало ясно, такого дела вообще в МГБ не имелось. На допрос явился Комаров, заместитель начальника следственной части по особо важным делам, и сказал, что он имеет распоряжение министра Абакумова о применении к Гольдштейну мер физического воздействия».

И оба следователя взялись за доктора наук.

«Меня стали жестоко и длительно избивать резиновой дубинкой, — описывал свои страдания Гольдштейн. — Всего меня избивали восемь раз. Измученный дневными и ночными допросами, избиениями, угрозами, я впал в глубокое отчаяние и стал оговаривать себя и других лиц».

Его избивали, пока он не подписал показания, что расспрашивал Аллилуеву «по заданию» Захара Григорьевича Гринберга, старшего научного сотрудника Института мировой литературы Академии наук. А Гринберг одновременно руководил исторической комиссией Еврейского антифашистского комитета. Вот и преступная цепочка!

Гольдштейна продолжали избивать, и он подписал еще один протокол — «о шпионской деятельности Михоэлса и о том, что он проявлял повышенный интерес к личной жизни главы Советского правительства в Кремле, чем интересовались американские евреи».

Арестовали и Захара Гринберга. После революции он был членом коллегии наркомата просвещения — вместе с Анатолием Васильевичем Луначарским и Надеждой Константиновной Крупской. Его так избивали, что он умер в камере. Евгении Аллилуевой дали десять дет. Полковника Комарова после смерти Сталина, в конце 1954 года расстреляют…

27 декабря 1947 года министр госбезопасности Виктор Абакумов и его первый заместитель Сергей Огольцов были вызваны к Сталину.

«Во время беседы, — рассказывал впоследствии Огольцов, — товарищем Сталиным была названа фамилия Михоэлса, и в конце беседы было им дано указание Абакумову о необходимости проведения специального мероприятия в отношении Михоэлса, и что для этой цели устроить «автомобильную катастрофу».

Непосредственное руководство операцией было поручено Огольцову.

Документов никаких не составлялось, как положено в подобных случаях.

Сергей Иванович Огольцов окончил двухклассное училище и работал до революции письмоносцем. После революции стал следователем уездной ЧК в Рязанской губернии. Потом оказался в Полтавской ЧК, где заведовал бюро обысков. В 1923 году его перевели в систему особых отделов в армии, и он год проучился в Высшей пограничной школе ОГПУ.