Виталий Пенской: Полоцкая война [Очерки истории русско-литовского противостояния времен Ивана Грозного. 1562-1570] [litres]

882РК 1475–1605 гг. Т. II. Ч. II. С. 230, 239.

8835 сентября 1568 г. Сигизмунд писал из Варшавы Сангушко, благодаря его за отчет о взятии Улы и за те меры, которые дворный гетман предпринял для его укрепления. Из письма следует, что Сангушко и его люди сразу после взятия Улы воздвигли на месте сгоревшего русского замка «вежу» (т. е. башню) и окружили ее наскоро сплетенной из хвороста оградой (Archiwum хх. Sanguszków… Т. VII. S. 285). Надо полагать, что в данном случае речь шла о шанцах из тур.

884 Stryjkowski М. Kronika Polska, Litewska, Zmodzka i wszystkiej Rusi. T. II. S. 418.

885Archiwum xx. Sanguszków… T. VII. S. 296.

886 Янушкевич А.Н. Ливонская война. С. 118.

887Archiwum хх. Sanguszków… T. VII. S. 288–289.

888Ibid. S. 287.

889См., например, письмо Ходкевича Сангушко от 17 сентября 1568 г. (Archiwum хх. Sanguszków… Т. VII. S. 289–290).

890Кстати, а ведь, анализируя действия Москвы после взятия литовцами Улы, невольно приходишь к мысли о том, что Иван Грозный, его бояре и воеводы вздохнули с облегчением. Удержание Улы, глубоко вклинившейся во владения Сигизмунда, в условиях, когда приграничные уезды и волости были изрядно опустошены равно как прохождением войск, своих и вражеских, так и эпидемией и голодом (о море, поразившем русскую землю в 7076–7079 или 1567–1571 гг., см., например, Летописчик Игнатия Зайцева в: Зимин А.А. Краткие летописцы XV–XVI вв. // Исторический архив. Т. V. М.; Л., 1950. С. 21–22), очень скоро превратилось в весьма нетривиальную задачу – и не столько военную, сколько логистическую. Если принять во внимание свидетельства польских хронистов о том, что новоприбывшие в Улу накануне штурма стрельцы были к моменту его начала пьяны, то объяснить этот факт можно и тем, что стрельцы основательно выпили по той простой причине, что трудный и опасный путь в Улу был благополучно завершен, – это ли не повод для радости? А теперь эта проблема стала предметом постоянной головной боли у литовцев. И не потому ли с русской стороны были предприняты две довольно вялые попытки вернуть Улу в конце лета – осенью 1568 г.? Впрочем, эта версия, на наш взгляд, является лишь частью целого – пассивность русских воевод на «литовском» «фронте» связана была, видимо, не в последнюю очередь, с одной стороны, с внутренними неурядицами в самой Москве (мы имеем в виду прежде всего обострившуюся политическую борьбу, внешним проявлением которой стало дело боярина Федорова, бывшего полоцкого воеводы). С другой же стороны, Москва все больше была вынуждена отвлекаться на «крымский» «фронт». После того как попытка заключения соглашения между Иваном Грозным и Девлет-Гиреем не задалась из-за сопротивления «партии войны» при крымском дворе, требованием хана отказаться от заключения мира с Сигизмундом и крайнего недовольства Бахчисарая из-за растущей русской активности на Северном Кавказе напряженность в русско-крымских отношениях только увеличивалась и до возобновления войны между двумя государями оставался один шаг (см. подробнее, например: Ленской В.В. Иван Грозный и Девлет-Гирей. С. 152–162). Естественно, что растущая угроза со стороны Крыма обусловила и перенос внимания Москвы с «литовского» направления на южное. Этот перенос хорошо заметен при анализе разрядных записей за 1566–1568 гг., где «крымским» разрядам отводится не в пример большее место, нежели «литовским» (см., например: РК 1475–1605 гг. Т. II. Ч. II. С. 238–265).

891Archiwum хх. Sanguszków… Т. VII. S. 297.

892Книга посольская метрики Великого княжества Литовского. Т. I. С. 272.

893См.: Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским государством. Т. III. С. 564–565, 567, 569.

894См.: Янушкевич А.Н. Ливонская война. С. 120.

895Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским государством. Т. III. С. 571–572.

896 Янушкевич А.Н. Ливонская война. С. 120.

897Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским государством. Т. III. С. 573. Ср. там же. С. 575. Обращает на себя внимание список лиц, допущенных к этой миссии. И М. Радзивилл Рыжий, и оба Ходкевича были противниками унии на польских условиях. Напрашивается предположение, что Сигизмунд в очередной раз начал хитрую интригу, нацеленную не только и не столько на достижение перемирия, сколько на решение своих внутриполитических целей, а именно ускорить заключение унии, подставив лидеров «партии мира» при литовском дворе неудачей этой миссии.

898Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским государством. Т. III. С. 573. Ср. там же. С. 575.

899 Янушкевич А.Н. Ливонская война. С. 121.