Альфред Козинг - Восхождение и гибель реального социализма. К 100-летию Октябрьской революции

Если я вплетаю здесь некоторые свои биографические данные, то делаю это вовсе не потому, что считаю себя и свою жизнь достойными особого внимания, но единственно лишь чтобы пояснить своё отношение, свой метод, а также условия, которые я привношу в достаточно трудную задачу, к которой я подхожу в этой работе [8] Тот, кто интересуется этим больше, может почитать мои воспоминания, вышедшие в 2008 г. под названием «Взгляд современника изнутри — Философия и политика в ГДР» («Inneneisichten als Zeitgenosse — Philosophie und Politik in der DDR») в издательстве edition ost . .

За изучение основ марксизма я принялся сразу после окончания войны — в 1946 году. Однако для новичка занятие марксизмом в тогдашних условиях было возможно лишь в смысле овладения марксизмом-ленинизмом, созданным Сталиным, равно как и воспитание молодого социалиста в то время могло осуществляться лишь путём активного участия в политической работе КПГ, СДПГ, а после объединения этих двух партий — в СЕПГ. Поэтому моё вступление в СЕПГ после слияния КПГ и СДПГ было сознательным и логичным поступком.

В тех условиях моё первоначальное понимание марксизма и социализма неизбежно было отмечено, во-первых, той самой «сталинистской» тенденцией (хотя я в своей пробуждающейся любознательности изучил кроме основополагающих произведений Маркса, Энгельса и Ленина также и совершенно другую литературу, а именно работы Бухарина, Зиновьева, Троцкого, Деборина, Рут Фишер, Исаака Дойчера и других авторов, которые скорее случайно попали мне в руки, несмотря на то, что большинство из них тогда считались негодяями, что лишь способствовало моему любопытству). Однако я должен признать, что состояние знаний и способность к суждениям молодого студента, лишь приступившего к изучению философии и истории после окончания школы каменщиков, в те времена не были достаточными для верной оценки и переработки прочитанного. Выработка критического отношения к сталинистскому марксизму-ленинизму была делом непростым и требовала значительного времени и более глубокого проникновения в подлинную теорию марксизма.

Этот процесс проходил у меня ступенчато и неровно, причём сперва центральное место занимали марксистская философия и моё стремление преодолеть догматический схематизм сталинского «диалектического и исторического материализма», который свёл марксову философию к немногим общим «основным чертам» и формулировкам, тем самым упростив, исказив и вульгаризировав его. Поначалу эта работа вылилась в серию журнальных статей, а затем главным образом в книгу «Марксистская философия», которая вышла в 1967 году [9] Marxistische Philosophie — Lehrbuch, von einem Autorenkollektiv unter Leitung und Redaktion von Alfred Kosing; Berlin 1967. и после двух изданий была объявлена «ревизионистской», став жертвой перекинувшейся тогда и на ГДР ресталинизации Советского Союза, начавшейся после смещения Хрущёва Брежневым в 1964 г. [10] См. об этом Alfred Kosing. Habent sua fata libelli — Über das merkwürdige Schicksal des Buches Marxistische Philosophie [А. К.: (У книг своя судьба) — О странной судьбе книги „Марксистская философия“] в сборнике Hans-Christoph Rauh / Peter Ruben (Hg): Denkversuche. DDR-Philosophie in den 60-er Jahren. Berlin 2000, с. 77 и сл.

В своей научной деятельности я занимался преимущественно фундаментальными проблемами философии и теории познания, поэтому углубление в более непосредственную и подробную теорию социализма и её критическое сравнение с общественной реальностью социализма ещё не занимало в моей работе сколько-нибудь значительного места. Только в 1970‑х годах я начал обращаться к этим вопросам, в связи с чем в моё поле зрения более плотно вошли и общественно-политические взгляды Сталина, и предопределённая ими советская модель социализма.

Одним из последствий пренебрежения этими вопросами стало то, что при оценке состояния социалистического общества в Советском Союзе и в ГДР, равно как и политики КПСС и СЕПГ, я занимал довольно противоречивую позицию, ещё недостаточно обдуманную теоретически.

С одной стороны, в результате тесных контактов с советскими коллегами в Москве и изучения русской литературы я всё-таки сознавал фундаментальные недостатки и искажения советского общества, и потому пришёл в целом к более критической оценке того, насколько оно удовлетворяет требованиям социалистического общества. Но с другой стороны, я считал, что эти недостатки и деформации объясняются главным образом историческим грузом прежней отсталости России, тяжёлыми исходными условиями, а также негативными последствиями политики Сталина, и потому я питал надежду, что можно будет преодолеть их в более долгосрочной перспективе.