Альфред Козинг - Восхождение и гибель реального социализма. К 100-летию Октябрьской революции

Пример того, как неверная оценка Октябрьской революции и её последствий накладывает на изложение истории Советского Союза трафарет, по которому судятся все факты, события и результат исторического развития социализма, в результате чего теряется главное содержание, истинная сущность этой истории, можно найти в работе историка Манфреда Хильдемейера «Советский Союз 1917–1991» [369]. Хотя он и заботится о достоверности фактов и объективности их изложения, однако не находит верной оценки общего исторического процесса.

Кроме того, читатель, возможно, осознаёт или замечает тот недостаток, что в этой работе я отказываюсь от критического анализа воззрений и доводов тех авторов, которые давно выступают как сторонники сталинизма, защищая и оправдывая идеи Сталина и его практическую политику. Хотя изначально я намеревался включить в работу соответствующие полемические места, я отказался от этого плана, поскольку в итоге чрезвычайно вырос бы объём этой книги. Чтобы показать необоснованность таких взглядов, понадобились бы довольно пространные обсуждения, тем более что при этом совершенно не шло бы речи об относительно единой последовательности идей.

С одной стороны, нам встречаются российские авторы, которые, будучи выходцами из КПСС и опираясь на опыт распада Советского Союза, по большей части сходятся во мнении, что XX съезд КПСС отклонился от правильного сталинского пути, в результате чего произошли гибель и распад Советского Союза и были созданы условия для контрреволюции и реставрации капитализма.

Разумеется, в их глазах играет роль и тот факт, что во время перестройки необузданный и огульный антисталинизм стал главным идеологическим инструментом для создания и возбуждения антисоветских и антикоммунистических настроений.

Хотя я и считаю неверным и необоснованным лежащее в основе их взглядов схематическое разделение истории Советского Союза на успешный период строительства под руководством Сталина и период упадка от Хрущёва до Горбачёва, однако в их работах иной раз имеются и разумные точки зрения и аргументы, которые полностью или частично справедливы. Тем более потребовались бы детальный анализ и обсуждение, которые завели бы нас слишком далеко в рамках данной работы. Для этого понадобился бы отдельный труд. Я уже обсуждал известные взгляды по этой проблематике в моей книге «Сталинизм».

Однако по-иному дело обстоит со взглядами и защитниками Сталина из рядов коммунистического и социалистического движения западного мира, которые можно встретить в многочисленных публикациях. В массе своей они весьма категоричны, при этом, очевидно, основаны на малом фактическом знакомстве с реалиями Советского Союза и КПСС. Зачастую они пишутся с благими намерениями, однако приносят мало пользы, поскольку укрепляют догматическое мнение, будто почти нет или же вовсе нет причин для критического рассмотрения истории реального социализма и для выяснения недостатков, искажений и сталинских деформаций и преступлений в ходе развития Советского Союза, с целью понять истинные причины его гибели. Их суждения по большей части опираются лишь на литературные источники, что само по себе проблематично, поскольку едва ли можно уловить ряд событий и их взаимосвязь без непосредственного знакомства с реальными условиями Советского Союза и других социалистических стран.

Крайне красноречивым примером является книга «Ложь Хрущёва» американского историка Гровера Фёрра, в которой «доказывается», что все обвинения и утверждения Хрущёва против Сталина, сделанные на XX съезде КПСС (за исключением одного), являются ложью. От наивности доводов автора нередко захватывает дух: он принимает все высказывания Сталина в его опубликованных произведениях буквально, не замечая весьма частого очевидного противоречия между словами и делами Сталина и не исследуя причин такого расхождения. Он также позволяет провести себя такими авантюрными изобретениями российских сторонников Сталина, как то, что жестокий сталинский террор 1930‑х годов якобы был делом слишком рьяных первых секретарей областных комитетов ВКП(б), вынудивших Сталина пойти на этот шаг, поскольку иначе они бы его сместили.

Насколько абсурден подобный взгляд, следует хотя бы из того факта, что в ходе кампании террора именно эти первые секретари поголовно были арестованы и расстреляны, обвиняясь в преследовании и убийстве безвинных коммунистов. Какие личные мотивы могли иметь эти секретари для совершения таких преступных действий, этого Ферр не в силах объяснить, вместе с тем он попросту игнорирует очевидные мотивы Сталина. Поскольку он, очевидно, совершенно не знает, каким подлым образом Сталин сделал этих секретарей соучастниками своих преступлений при помощи «троек» (состоявших из руководителей ГПУ и прокуратуры, а также первого секретаря партийного комитета), которые выносили обвиняемым приговоры, а затем избавился от этих соучастников, слишком много знавших о совершённых волнах террора, обвинив их в том, что они якобы приговаривали невинных к смерти, — то Фёрр некритически доверяет защитникам Сталина, желающим переложить его вину на других, и повторяет их утверждения.