Джон Хоукс - Почти человек

Кларк продолжил исследовать участок породы, в которой были обнаружены кости; среди них также был обломок большеберцовой кости. Вместе со своими ассистентами Стивеном Мотсуми и Нкване Молефе Кларк тщательно обследовал брекчии из грота Сильберберг в надежде найти отколовшуюся часть кости. В результате долгих поисков им удалось обнаружить выступающую из породы кость с сечением, совпадающим с найденным обломком большеберцовой кости. Долгие месяцы Кларк, Мотсуми и Молефе кропотливо снимали слой за слоем каменную породу с находки: выяснилось, что в брекчии сохранился не только недостающий обломок берцовой кости, но и весь скелет! Исследователям удалось достать из камня кости обеих ног, левую руку с кистью и череп, а в брекчии скрывалось много больше.

Проблема заключалась в том, что на момент принятия решения по поводу раскопок в Стеркфонтейне я об этих находках ничего не знал: более года Кларк работал над исследованием одной из крупнейших находок, совершенных в Стеркфонтейне, – и более года продержал эту находку в секрете. В первый и последний раз я увидел этот скелет в конце сентября 1998 года. Кларк пригласил меня на встречу в пещере, обещая кое-что показать. Мы с Филлипом встретили Кларка у входа в пещеру, его сопровождал декан факультета анатомии Витса Беверли Крамер. Меня сразу же удивило присутствие режиссера и оператора с кинокамерой; Рон решил предать гласности свои находки. А ведь там был целый скелет, торчащий из камня, – невероятно! Я стоял как громом пораженный. И зачем Рону было скрывать свои открытия?

С этого момента дела мои пошли по наклонной.

Отношения с Роном дали трещину еще в 1996 году, когда меня назначили заведующим сектором. С Филлипом Тобиасом у нас также за эти годы накопилось немало обоюдных расхождений. Мне хотелось сделать нашу коллекцию окаменелостей более доступной для исследователей, желающих с ней работать: я был уверен, что таким образом, с одной стороны, повышается научная ценность самой коллекции, а с другой стороны – научная продуктивность всего сектора. Однако Филлипу такое положение дел все менее и менее приходилось по душе. Рон же, в свою очередь, мог опасаться, что мне захочется открыть доступ другим исследователям к «Маленькой Стопе», нарушая тем самым его «эксклюзивную» роль в этом открытии. Так или иначе, разногласия между Роном, Филлипом и мной, вероятно, улеглись бы сами собой, если бы не «Маленькая Стопа»: находка стала последней каплей, переполнившей чашу терпения.

Скелет «Маленькой Стопы» был открытием поистине историческим. Однако вся эта ситуация с Роном просто выбила почву у меня из-под ног: я принимал серьезные административные решения, ни сном ни духом не подозревая об огромном открытии, свершившемся буквально под самым моим носом! Просочившись в прессу, «Маленькая Стопа», конечно, произвела эффект разорвавшейся бомбы, а гладь большого научного сообщества подернулась расходящейся рябью отголосков конфликта. В спор вмешались маститые ученые, которые и так недолюбливали меня за попытки открыть доступ в хранилища Витса… Словом, для широкой общественности я стал администратором-недотепой, дурно обошедшимся с автором крупнейшего палеоантропологического открытия в истории Южной Африки. В результате после шести месяцев ожесточенных столкновений и ни к чему не приведших споров руководство университета приняло решение разделить палеоантропологический сектор на две части: на мою научно-исследовательскую группу и на группу, работающую на раскопках в Стеркфонтейне, под руководством Рона Кларка и Филлипа Тобиаса. Мне предстояло не только заново составить программу научных исследований, но и восстановить свою научную репутацию.

Конечно, тогда я не мог этого предвидеть, но встряска сыграла мне на руку, поскольку я был вынужден оторваться от прошлого, от наследия Дарта и Тобиаса – хранилища Витса, битком набитого окаменелостями, найденными другими учеными. В итоге моя новоиспеченная «независимость» от прошлого неожиданно оказалась свободой, и я загорелся желанием совершить собственные открытия. Проект «Атлас» функционировал в полную силу, и я смог сосредоточить все силы на поисках чего-то нового, не исследуя старые, давно знакомые местонахождения или найденные кем-то еще окаменелости.

И все же более восьми лет изнурительных поисков и тягостей, рабочих и житейских коллизий потребовалось для того, чтобы моя «независимость» и упорство дали плоды.