Александр Шубин - Великая Российская революция - от Февраля к Октябрю 1917 года

Иностранный капитал контролировал 40% капитала крупнейших банков, которые держали 75% всего банковского капитала России. Однако в 80-90-е гг. шла острая борьба между немецким, английским и французским капиталом, в итоге которой последний возобладал. В 1897 г. в Россию было вложено около 6 млрд франков, а в 1902 г. - уже более 9 млрд, то есть почти половина французских вложений в Европе. Это, кстати, не могло не влиять на российскую внешнюю политику, которую определяли не личные предпочтения Николая II, а более объективные факторы.

Высокая рентабельность вложений в России обеспечивалась государственной поддержкой промышленного роста, государственными заказами. «План Витте заключался в искусственной индустриализации страны при помощи системы государственных мероприятий. Средства для осуществления последних могли быть взяты только от сельского хозяйства, которое при всем своем оскудении все же оставалось важнейшим источником реальных ценностей. Налоговая система Витте, основанная на косвенном обложении, всею тяжестью своею опиралась на сельского потребителя» 25 25 Литошенко Л. Н. Указ. соч. С. 131. , - считал либеральный экономист начала XX в. Л. Н. Литошенко.

Эту точку зрения (в интерпретации американского историка А. Гершенкрона, проводящего аналогию между источниками накопления в Российской империи и СССР 1930-х гг.) в наши дни оспаривает Ю. А. Петров, ссылаясь на исследование П. Грегори: «Не было обнаружено перелива капитала через бюджет из аграрного в индустриальный сектор, бюджетная политика позднеимперской России была по крайней мере нейтральной... С 1880-х гг., когда Россия вступила в стадию современного индустриального развития, произошел решающий структурный сдвиг в податной системе: промышленноторговая сфера становится главным источником прямого налогообложения, тяжесть налогового бремени смещается с сельского населения на предпринимательские слои города. Они стали основным объектом как прямого, так и косвенного обложения, поскольку являлись массовым потребителем товаров, облагаемых акцизом. Поэтому нет оснований для вывода, бытующего среди последователей А. Гершен-крона, что крестьянам пришлось оплачивать ускоренную индустриализацию страны за счет снижения своего жизненного уровня (тезис этот верен применительно к советскому периоду нашей истории, но никак не к дореволюционному). Доля горожан, особенно занимавшихся частным предпринимательством, в этом процессе во всяком случае была не меньшей» 26 26 Россия в начале XX века. М., 2002. С. 218-219. .

Однако не все так просто. Как мы видели, уже в начале XX в. исследователи показывали, что «горожане, занимающиеся частным предпринимательством», перекладывали свои издержки (в том числе налоговые) на массового потребителя, то есть прежде всего на крестьян, рабочих и неэлитарные слои города. Так что крестьянам в значительной степени пришлось оплачивать индустриализацию, в том числе и военные и железнодорожные программы правительства, важную роль которых в индустриальном рывке никто не отрицает. Литошенко и Гер-шенкрон ошибаются только в своей категоричности, забывая о вкладе горожан (впрочем, и советская индустриализация осуществлялась не только за счет крестьянства). Налоговая система стала опираться «всею тяжестью» не только на крестьян, но и в большей степени, чем раньше, на городские низы, что имеет прямое отношение к поиску причин революции.

Подпитываясь государственными и зарубежными инвестициями, в конце XIX в. промышленность России развивалась опережающими темпами: прирост продукции увеличился в 90-е гг. с 5 до 8% в год. Производство тяжелой промышленности, обеспечивавшей развитие других отраслей, выросло за 90-е гг. более чем в два раза. Уровень концентрации промышленного производства в России к началу XX в. был самым высоким в мире. Так, например, в 1910 г. на крупных предприятиях с числом рабочих более 500 было занято 53,5% всех рабочих страны, тогда как в США - только 30%.

Задачи государственного регулирования развитой индустриальной экономики очень тяжелы. Позднее их с трудом осваивала технократическая элита стран Запада, формирующаяся на основе ценза квалификации. Еще проблематичнее, чтобы такие сложные задачи могла эффективно решать бюрократическая элита России, в комплектовании которой большую роль играли не только личные способности, но и происхождение, принадлежность к аристократии.

Промышленное «ускорение» конца XIX в. зависело от воли государственных чиновников и конъюнктуры мирового рынка, что делало сам рост неустойчивым.