Реза Аслан - Нет бога, кроме Бога. Истоки, эволюция и будущее ислама

Так в 1934 г. реформатор-модернист Али Абдель Разик (1888–1966) выступал в своей книге «Ислам и основы управления» (Islam and the Bases of Government) за разделение религии и государства в Египте, проводя четкое различие между властью Пророка, которая, по его мнению, была ограничена исключительно религиозными полномочиями Посланника Бога, и чисто светской функцией халифата, являвшегося просто гражданским институтом, который все мусульмане были вправе подвергать сомнению, находясь в оппозиции или даже восставая против власти. Али Абдель Разик утверждал, что универсальность ислама может основываться только на его религиозных и нравственных принципах, которые не имеют никакого отношения к политическому порядку отдельных государств. Несколько лет спустя египетский ученый и активист Сейид (Саййид) Кутб [18] Идеолог организации «Братья-мусульмане», в Российской Федерации запрещенной и признанной террористической. – Прим. ред. (1906–1966) высказался против аргумента Разика, считая, что сфера полномочий Мухаммада в Медине охватывала как религиозную, так и политическую составляющую, поэтому единственно законным исламским государством является то, которое заботится как о материальных, так и моральных потребностях своих граждан.

В 1970-х гг. аятолла Рухолла Хомейни применил на практике явно шиитскую интерпретацию аргумента Кутба, чтобы обрести контроль над социальной революцией, которая уже шла против иранской деспотической проамериканской монархии. Обращаясь как к историческим чувствам шиитского большинства страны, так и к демократическим устремлениям недовольных масс, Хомейни утверждал, что только высшая религиозная власть сможет управлять социальными и политическими делами людей так, как это делал Пророк.

Все эти трое мыслителей так или иначе пытались вернуть некоторое чувство единства тому, что стало сильно раздробленным мировым сообществом мусульман. Тем не менее без централизованного политического авторитета (скажем, халифа) или централизованного религиозного авторитета (как папа римский, например) единственными институтами в современном мире, которые хоть как-то преуспели в объединении мусульманского сообщества под единым знаменем, были религиозные учреждения улемов.

На протяжении всей исламской истории, когда мусульманские династии сменяли одна другую, мусульманские правители были коронованы, а затем свергнуты с престола, а исламские парламенты избирались и распускались, и только улемы как связующее звено с традициями прошлого сумели сохранить добровольно взятую на себя роль лидеров мусульманского сообщества. В результате за последние четырнадцать столетий ислам почти всецело определялся небольшой, непреклонной и зачастую глубоко традиционалистской группой людей, считавших себя непоколебимыми столпами, на которых покоятся религиозные, социальные и политические основы религии. Как они добились такого авторитета и что они сделали с обретенной властью – это, пожалуй, самая важная глава в истории ислама.

Инквизиция начинается с простого вопроса: «Коран создан Богом или он не сотворен, а вечно сосуществует наравне с Богом?»

Сидя на своем троне из блестящего золота и драгоценных камней, молодой Аббасидский халиф аль-Мутасим (ум. 842) остается безразличным к тому, как одного за другим «ученых Бога», улемов, тащат к нему в кандалах, чтобы ответить на вопрос инквизитора. Если они признают, что Коран был создан (доминирующая богословская позиция в среде тех, кого называют «рационалистами»), они вольны вернуться в свои дома и продолжить преподавание. Если, однако, они продолжают утверждать, что Коран не создан (позиция «традиционалистов»), их ждет порка, а затем тюрьма.

Процесс над улемами продолжается часами, при этом аль-Мутасим сохраняет молчание, слушая богословские аргументы, которые сам едва понимает. Ему скучно и заметно не по себе. Споры о том, был ли Коран создан Богом или нет, не интересуют его. Он военачальник, а не ученый. Его ждут восстания, которые надо подавить, и битвы, в которых надо сразиться. Но он вынужден сидеть здесь в окружении облаченных в алые одежды визирей (сами они богословы, а не солдаты) и командовать не армией, а инквизицией, которая была навязана ему старшим братом, седьмым Аббасидским халифом аль-Мамуном.

«Встаньте вместе, все вы, и говорите обо мне хорошо, если можете, – вспоминает аль-Мутасим то, что его старший брат бормотал на смертном одре, – если вы знаете о каком-то зле, совершенном мной, воздержитесь от упоминания о нем, потому что меня заберут [и будут судить] по тому, что вы скажете».