Владимир Молодцов - Пилотируемые космические полеты

Масса лунной кабины перед сходом с орбиты составляет 15000 кг. При последних трех лунных экспедициях (этап J) масса лунной кабины возросла до 16300 кг, включая вес лунохода LRV (200 кг). Высота лунного модуля – 7 метров. При старте с Земли лунная кабина находится за командным модулем внутри переходника.

Разработку и изготовление лунной кабины осуществляла по заданию НАСА компания «Грумман Эйркрафт Инджиниринг».

Схемой полета предусматривалось выведение корабля «Аполлон» на трассу полета к Луне с помощью трех ступеней ракеты-носителя «Сатурн5». С помощью первых двух ступеней и первого включения двигателя третьей ступени SIVB обеспечивался выход на опорную круговую орбиту высотой 190 км и наклонением 32,6. С помощью второго включения двигателя ступени SIVB обеспечивался переход на траекторию полета к Луне. По окончании разгона командный модуль отделялся, разворачивался на 180о, стыковался с лунной кабиной и извлекал ее из переходника, после чего ступень SIVB отделялась.

Выход на окололунную орбиту производился с помощью маршевого двигателя командного модуля. Двое астронавтов в скафандрах переходили через внутренний люк в лунную кабину и отстыковывались от основного блока. Затем лунная кабина с астронавтами совершала посадку на поверхность Луны, где они в течение 36 часов (на этапе J – 67 часов) проводили исследования, по окончании которых взлетная ступень стартовала с Луны (посадочная ступень оставалась на Луне) на окололунную орбиту и стыковалась с командным модулем. После перехода астронавтов в основной блок лунная кабина отбрасывалась и падала на Луну, а командный модуль стартовал к Земле. Перед входом в атмосферу отсек экипажа отделялся от двигательного отсека и совершал парашютный спуск и посадку на воду в Тихом океане.

С момента принятия программы «Аполлон» ее претворение в жизнь шло планомерно и последовательно, обеспеченное как финансированием, так и вниманием не только руководства НАСА, но и руководства США. Программа «Аполлон» была объявлена национальной программой и пользовалась поддержкой значительной части населения Соединенных Штатов Америки. Кстати, поддержка населения была возможна только при условии открытости космической программы и отсутствия всяческих секретов. Чего стоит только присутствие на во время старта экспедиции «Аполлон-11» на мысе Кеннеди порядка 1 миллиона зрителей.

Совсем иначе обстояло дело в Советском Союзе. В отличие от США в СССР не было государственного органа, который бы подобно НАСА определял космическую политику и отвечал за развитие космической техники в нашей стране. Фактически в течение трех десятилетий руководил космической отраслью секретарь ЦК КПСС Д. Ф. Устинов, который руководствовался больше политическими интересами и личными пристрастиями, а не интересами науки и научно-технического прогресса. Он же подготавливал Постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР по всем важнейшим космическим проектам. От него зависело – дать ли “зеленую” улицу проекту или утопить его, как это было с «Алмазом». Все решения проводились через ВПК – комиссию по военно-промышленным вопросам при Совете Министров СССР, которым также долгие годы руководил Л. В. Смирнов. Тандем Устинов-Смирнов полностью решал все вопросы космической отрасли и, таким образом, нес полную ответственность за все провалы советской космонавтики. Ведь именно они докладывали о состоянии дел в космической отрасли первым лицам государства. И от того, как они представляли руководству положение дел, зависела дальнейшая судьба проектов. Руководству же в лице Генеральных секретарей ЦК КПСС Н. С. Хрущева и Л. И. Брежнева больше были нужны сиюминутные, громкие пропагандистские победы в космосе как “торжество идеалов коммунизма”, а вовсе не планомерное изучение космического пространства.

В этих условиях развитие космической техники в СССР происходило, в основном, по инициативе главных конструкторов ракетно-космической техники С. П. Королева, М. К. Янгеля, В. Н. Челомея. Их положение осложнялось тем, что до 1965 года, когда было образовано ракетно-космическое министерство – Министерство общего машиностроения, предприятия-разработчики космической техники входили в Министерство вооружения (ОКБ52 Челомея – в Министерство авиационной промышленности). Естественно, что для Министерства обороны, основного заказчика Министерства вооружения, главным были разработка и создание новых образцов боевой техники, в том числе и баллистических ракет. Космонавтика же была в роли пасынка, и главным конструкторам нужны были невероятная энергия, настойчивость и даже смекалка, чтобы, заинтересовав военных, получить деньги на космические разработки. Именно поэтому наряду с транспортным «Союзом» разрабатывались военно-исследовательский, разведчик и даже перехватчик. Многоразовый корабль «Буран» создавался по техническому заданию Министерства обороны, даже такие ракеты-носители, как УР500 и Н1 первоначально были заявлены как межконтинентальные баллистические ракеты для доставки сверхмощных ядерных зарядов до 100 Мт. И уж совсем абсурдным выглядело в планах освоения Луны создание там военных баз. Но министрам обороны тех лет Р. Я. Малиновскому и А. А. Гречко было, по большому счету, наплевать на пилотируемую космонавтику. А Академия наук СССР играла в определении перспектив развития космических исследований второстепенную роль. Такой ведомственный подход, отсутствие единого, а не единоличного руководства космическими исследованиями, незаинтересованность высшего советского руководства в развитии космонавтики и привел к краху советскую лунную программу.