Яков Гордин - Мятеж реформаторов - 14 декабря 1825 года

Генерал-адъютантское звание Бистром получил только после активного вмешательства принца Евгения Вюртембергского. Чтоб так оскорбить одного из самых заслуженных генералов, командующего гвардейской пехотой, надо было иметь серьезные основания.

Николай знал куда больше, чем написал здесь. Он знал и о роли Бистрома 25–27 ноября.

Возможно, что кроме полной пассивности на площади, дружеского покровительства Оболенскому и поддержки замыслов Милорадовича император числил за Бистромом и другие грехи.

Поведение командующего гвардейской пехотой в день 14 декабря — одно из основных составляющих сложнейшей событийной мозаики. И, чтобы понять смысл и характер действий генерала, надо проследить его путь с утра.

Присягнув вместе с гвардейским генералитетом во дворце в девять часов, Бистром около десяти часов присутствовал на присяге 1-го батальона преображенцев, что соответствовало циркуляру — он наблюдал за присягой в старейшем полку, потом он заехал в казармы 2-го Преображенского батальона у Таврического сада, а оттуда отправился в 4-ю пехотную бригаду, состоявшую из Финляндского и Егерского полков.

В донесении штабу Гвардейского корпуса «о происшествии 14-го числа» командующий 4-й бригадой генерал Головин уделил так много места действиям Бистрома, что неизбежно возникает мысль — то ли от него требовали сведений о поведении начальника пехоты, то ли ему самому это поведение показалось странным и он полусознательно пытался его разгадать. Во всяком случае, подробное донесение Головина дает основания для некоторых выводов. «Около 11-ти часов генерал-лейтенант Бистром 1-й прибыл ко мне на квартиру, — пишет Головин, — где, дождавшись, пока принесут знамена, и баталионы (Финляндского полка. — Я. Г.), кроме роты его высочества, которая была в карауле, выстроились на проспекте против своего госпиталя, прибыл к полку вслед за мною».

Присяга в Финляндском полку, как мы знаем, прошла спокойно.

«Потом генерал-лейтенант Бистром 1-й отправился к Измайловскому полку, а я, спустя несколько времени, поехал в казармы лейб-гвардии Егерского полка… Тогда было уже около 11-ти часов» [29] ОР ГПБ, ф. 380, № 58, л. 12–14 об. . (При сопоставлении донесения Головина с другими источниками выясняется, что он сдвигает время вперед приблизительно на полчаса.)

Присяга у измайловцев уже закончилась, и не совсем понятно, зачем поехал туда Бистром, которому надлежало посещать не присягнувшие еще полки. В этот момент произошла некая странность — хотя император и командование корпуса были крайне заинтересованы в скорейшем проведении присяги, Бистром запретил приводить к присяге Егерский полк, пока он сам туда не прибудет. Никакие правила или циркулярные указания не требовали его присутствия у егерей в момент присяги. И тем не менее он счел нужным надолго задержать присягу этого полка.

Генерал Головин между тем направился к егерям. «По прибытии в лейб-гвардии Егерский полк нашел я полкового командира полковника Гартонга и всех офицеров 1-гo баталиона, ибо 2-ой находился в карауле, собранными в дежурной комнате, и люди были уже одеты в казармах. Но так как начальник назначил присяге быть при себе, то, дабы не заставлять его дожидаться, если не держать баталиона слишком рано собранным во дворе, приказал я полковнику Гартонгу послать к нему офицера, который бы заблаговременно мог нас предуведомить, когда выводить людей строиться для присяги».

Головин нервничал. Он понимал, что присяга должна была уже закончиться во всех полках — было около двенадцати (он ехал от финляндцев, с Васильевского острова, напрямик через Неву, туда, где «вдоль Фонтанки» стояло большинство пехотных полков, в том числе егеря, не менее двадцати минут), — а егеря оставались неприсягнувшими.

И тут выясняется вторая странность — измайловцы стояли совсем рядом с егерями, и Бистрому естественно было поспешить именно к неприсягавшим и дожидавшимся его егерям. Но Головину и Гартонгу стало известно, что начальник гвардейской пехоты собрался предварительно посетить Московский полк, что было странно, — егеря стояли между измайловцами и московцами, и, чтобы попасть к московцам, Бистрому надо было специально миновать егерей.

Начальник гвардейской пехоты как мог оттягивал присягу Егерского полка.

Но дальнейшие события внесли коррективы в планы Бистрома.

Головин доносит: «Спустя несколько времени отправленный с сим поручением прапорщик Нольянов прибыл обратно. Полковник Гартонг, вышедший к нему навстречу, возвратился в дежурную комнату и сказал мне тихонько, что прапорщик Нольянов, думая найти начальника пехоты в Московском полку, поехал в казармы Глебова дома, где его не было; но он нашел там все в величайшем смятении; что нижние чины толпою теснились на дворе, офицеры бегали с обнаженными шпагами; что генерал-майоры Шеншин 1-й и Фридрихе были порублены, и что наконец большая часть Московского полка, схвативши знамена, побежали из казарм на улицу с криком: «Ура Константину!» Полковник Гартонг, пересказав сие, предложил мне привести 1-й баталион его полка к присяге, не дожидаясь начальника пехоты и пока слухи о беспорядках, происходивших в Московском полку, еще не распространились».