Исаак Быкадоров - Казаки в Отечественной войне 1812 года

Русская армия в течение нескольких дней доблестно билась с многочисленными врагами и все-таки принуждена была отступить, потому что таков был план Главнокомандующего. Переход в наступление, не разделяемый Барклаем де Толли, был произведен без твердой решимости и желанья победы, произошли задержки, а это дало возможность Наполеону самому перейти в наступление и подойти с превосходными силами к Смоленску с юга. У Смоленска у Барклая было все время колебание – давать бои, или отступать, и поэтому получилась опасная задержка в отступлении.

Бог хранил русскую армию – Наполеон мог, переправясь через Днепр восточнее Смоленска, оставить небольшие против него силы, а с главными оказаться на нашем пути отступления.

Вступать в решительное сражение для нашей армии было преждевременным. План у Барклая был хорош, но ему недоставало железной воли привести его в исполнение.

В войсках и народе, не понимавших вполне событий, давно было недовольство отступлением войск, и вину в этом приписывали Барклаю. Ему приходилось действовать при трудных обстоятельствах. Во главе армии нужно было новое лицо.

После Лубинского боя наши армии благополучно совершили переправу через Днепр, за Днепром для прикрытия армии оставался только арьергард под начальством атамана Платова из 8 Донских казачьих полков, 4 кавалерийских и 1 егерского полка.

На другой день утром авангард Наполеона подошел к Соловьевой переправе, но мосты через реку уже были разрушены, и донцы последними переправлялись вброд.

Французы бросились преследовать казаков, но Платов артиллерийским огнем с другого берега реки удержал неприятеля.

На рассвете следующего дня французы стали наводить мосты под прикрытием артиллерии и стрелков. Платов приказал егерям и артиллерии отойти к деревне Михалевке, а сам лавой выманил французов и ловко навел на занятую пехотой и артиллерией позицию. Завязался горячий бой, длившийся до полуночи. Горсть русских войск отстаивала каждую пядь земли. Донцам по свойствам местности нельзя было показать свою доблесть. Шаг за шагом отступал арьергард, сдерживая натиск громадных сил врага.

12 августа французы заняли оставленный нами город Дорогобуж. Французы бросились отыскивать съестные припасы и ничего не нашли, все было вывезено жителями, и неприятели из мести выжгли почти весь город.

Граф Платов, гетман донских казаков. Грав. К. Снайпа

Французы на своем пути подвергали занимаемые ими селения грабежу и насилию, церкви обращали в конюшни, не щадя религиозных чувств русского народа, сжигали целые деревни и все больше и больше ожесточали против себя русский народ. Народ все мог простить врагу, но не поругание своих святынь (14 августа арьергард имел жестокую стычку с неприятелем на р. Осьме).

15 августа французский авангард заставил нашу кавалерию отступить, готовясь обойти и зайти в тыл занятой нашей пехотой позиции. Платов, заметя это, перевел туда донцов. Неустрашимые атаки храбрых казаков быстро отбросили французов за реку.

Но к французам шли подкрепления за подкреплениями, и в 7 часов вечера Платов принужден был приказать пехоте отступить к с. Семлеву, где казачьи полки и заночевали.

В этот же день Платов за болезнью сдал начальство над арьергардом генералу Коновницыну. Действительная же причина сдачи была не болезнь, а недовольство Главнокомандующего Платовым. У Платова было много врагов, завидовавших его победам и строивших ему различные козни. В чем только ни обвиняли Платова, чуть ли не в сношениях с Наполеоном, во всем было много лжи и не было правды.

17 (29) августа обе армии расположились в Царевом Займище. Сюда спешил пятнадцатитысячный корпус Милорадовича, составленный из резервных войск. На всем пути до Царева Займища искали хорошей позиции для боя и не находили.

Главнокомандующий и штаб его упрекали Платова за отступление к Семлеву, будто бы это повело к добровольному отступлению с удобной местности для боя. Силы наши и французов уравновесились. Но дело было не в позициях, не они нужны были армии, а подкрепления. А раз решались на бой, то можно и должно было наступать, а не обороняться. Главнокомандующий слепо верил в свой план, и у него не было желания вступать в решительный бой; армия и народ жаждали сражения – побед. Между армией и Главнокомандующим не было единства; не было веры в него ни у народа, ни у армии.