Альберт Зейдель - План Сталина - борьба за войну и против политики мира, 1927–1946. Книга 2 [калибрятина]

Эта часть речи перекликается со всеми Целями 3, 3.1–3.3 . Здесь, как и в Целях , подчеркивается, что война будет крайне тяжелой, она потребует исключительных жертв и усилий как от Красной Армии, так и от всех граждан. Война будет идти на территории СССР (Сталин дважды упоминает войну с Наполеоном). При этом война пойдет не только за изгнание врага из СССР. Она пойдет за «освобождение» других стран «за их демократические свободы» — этим Сталин подчеркнул, что сражение поведется под демократическими флагами, а не под коммунистическими. Это, конечно, был маневр в угоду демократическим странам — будущим союзникам по антигитлеровской коалиции, а не отказ от коммунистической концепции. Смену «флага» с коммунистического на национально-демократический и патриотический Сталин начал готовить еще до начала войны. Еще 20 апреля 1941 года он дал указание руководителю Коминтерна Димитрову готовить Коминтерн к роспуску. Сам роспуск состоялся только в 1943 году, но идеология Коминтерна и подчиненных ему национальных Коммунистических партий перед этим роспуском подверглась существенному изменению в сторону национально-демократических и патриотических идей. В утро нападения Германии, 22 июня 1941 года, Сталин выделил целых 2 часа своего времени для инструктажа Димитрова по изменению всей идеологической направленности работы Коминтерна! Это демонстрирует насколько детально и глубоко продумал Сталин все мероприятия, которые должны были быть проведены в момент «неожиданного» нападения Германии.

Содержание речи Сталина ставит еще один очень существенный вопрос. С начала войны до момента этой речи прошло только 10 дней. Откуда же в ней такой драматизм? А где же Красная Армия, о силе которой Сталин столько раз говорил? За 10 дней Гитлер эту армию уничтожить не мог.

То, что потери РККА за эти 10 дней не могли радикально изменить состояние Красной Армии, подтверждает экспертная оценка В. Суворова, данная в ответе на вопрос Д. Хмельницкого, что могло бы измениться, если бы удар Гитлера не был неожиданным для войск.

«Ничего бы не изменилось. Ни на оперативном, ни — тем более — на стратегическом уровне. Даже если бы мы ничего не знали про реальный ход боевых действий, даже если бы мы не знали о том, что самые крупные поражения 1941 г. (Киевский и Вяземский котлы) состоялись не в первый день, не в первую неделю и даже далеко не в первый месяц войны, даже если бы мы забыли о том, что разгром советских войск в Крыму и под Харьковом весной 1942 г. был ничуть не менее сокрушительным, нежели поражения и разгромы 41-го, даже ничего этого не зная, мы могли бы твердо утверждать, что ничего судьбоносного 22 июня 1941 г. не произошло. Потому что не могло произойти. Не тот масштаб. Не тот пространственный размах. […] Солдаты Вермахта переходили пограничные реки пешком. По мостам, которые еще надо было навести (или захватить и удержать). Расчетный темп марша (марша, а не наступления!) пехотной дивизии — 20 км в день. Без учета времени, потребного на форсирование рек, и без учета сопротивления противника, который в боевых действиях тоже участвует. Добавим к этому максимальную дальность стрельбы основных систем немецкой полевой артиллерии (10–20 км), и мы получим величину максимально возможной глубины «зоны поражения 22 июня». По меньшей мере, 4/5 всех дивизий Красной Армии находились вне этой зоны, на расстоянии в 50–500 — 5000 километров от границы. О начале войны они узнали из выступления Молотова по радио (как об этом и повествуется в сотнях мемуаров). И уж тем более не могли стать жертвами «первого уничтожающего удара» те 14 миллионов резервистов, которые надели солдатские шинели после объявления всеобщей мобилизации 23 июня 1941 г.» [206]. В. Суворов. «Нокдаун 1941. Почему Сталин “проспал” удар?»

Это мнение профессионального военного аналитика. Он утверждает, что неожиданность нападения не могла привести к фатальному поражению, поскольку, во-первых, 4/5 всех дивизий находилось вне возможной зоны поражения и, во-вторых, максимальный расчетный темп продвижения немецких войск — около 20 км в день. Значит, за первые 10 дней войны до выступления Сталина Германия могла продвинуться примерно на 200 км максимум. Это значит, что гитлеровская армия не дошла даже до границ СССР 1939 года! К этому времени эффект неожиданности удара для Красной Армии должен был пройти и теперь, казалось бы, Сталин должен был нанести ответный несокрушимый удар своими, воспеваемыми в песнях танками и выполнить свое обещание, что мы будем бить агрессора на его же территории. Но ни об ответном ударе, ни о танках в речи ни слова. Упоминаются только немецкие танки, которых было, как мы теперь знаем, в три раза меньше, чем сталинских!