Михаил Давидов - Тайны гибели российских поэтов - Пушкин, Лермонтов, Маяковский [Документальные повести, статьи, исследования]

В XIX веке установленный П. А. Висковатовым факт подстрекательства Лисаневича не встретил возражений современников. Очевидно, все так и было. Прошло более 100 лет. И вдруг В. Захаров [100] Захаров В. Последняя дуэль // Смена. — 1994. — № 4. — С. 24–53. начинает сомневаться в этом факте и даже обвиняет, совершенно безосновательно, Павла Александровича в авторском вымысле!

Но Лисаневич — реальное лицо.

Семен Дмитриевич Лисаневич (1822–1877) — прапорщик Эриванского карабинерного полка, сын злодейски убитого горцами генерала Д. Т. Лисаневича. Летом 1841 года Семен Дмитриевич действительно находился в Пятигорске; по данным современников, являлся знакомым Лермонтова, посещал дома Верзилиных и Мерлини, ухаживал за Надеждой Верзилиной. Портрет Лисаневича, написанный художником Г. Каррадини, приведен в книге Т. Ивановой «Лермонтов на Кавказе» [101] Т. А. Иванова. Лермонтов на Кавказе. — М., 1968. — С. 205. . О факте подстрекательства Лисаневича лицами из окружения Мерлини подтвердили П. А. Висковатову Н. П. Граббе, сын генерала П. X. Граббе, и Э. А. Шан-Гирей.

Не доверять П. А. Висковатову, посвятившему всю жизнь свою изучению биографии Лермонтова, опросивших сотни лиц, лично знавших Михаила Юрьевича, мы не имеем никакого морального права!

Нельзя переписывать историю заново!

Николай Соломонович Мартынов (1815–1875) — дворянин, сын пензенского помещика полковника Соломона Михайловича Мартынова. Последний нажил приличное состояние от московских винных откупов. Детство и юность Николая прошли в Москве, где прочно пустило корни большое семейство Мартыновых. Мать Николая, Елизавета Михайловна, любила и заботилась о нем. У него был брат Михаил, 1814 года рождения, однокурсник Лермонтова по Школе юнкеров, выпущенный в Кирасирский полк; старшие сестры Елизавета и Екатерина и младшие — Наталья (1819 года рождения) и Юлия (1821 года рождения). Последняя к 1841 году была уже замужем за князем Л. А. Гагариным, а Наталья Соломоновна не была еще ни с кем скреплена узами брака. Знаменитый карточный шулер Савва Мартынов приходился родным дядей Николаю. Имение Мартыновых Знаменское-Иевлево находилось недалеко от Москвы, близ Середниково, где в 1829–1832 годах юный Миша Лермонтов мог встречаться с Мартыновыми.

Николай Соломонович учился вместе с Лермонтовым в Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров в Петербурге. Его выпуск был следующим за выпуском Лермонтова и старшего брата своего, Михаила. В Школе юнкеров выходил самиздатом журнал «Школьная заря», в котором, по отзыву А. Ф. Тирана, главное участие принимали двое — Лермонтов и Николай Мартынов. «Мартынов писал прозу, — вспоминал А. Ф. Тиран, — его звали homme feroce [102] Свирепый (зверский) человек (фр.). : бывало, явится кто из отпуска поздно ночью: „Ух, как холодно!..“ — „Очень холодно?“ — „Ужасно“. Мартынов в одной рубашке идет на плац, потом, конечно, болен. Или говорят: „А здоров такой-то? Какая у него грудь славная“. — „А разве у меня не хороша?“ — „Все ж не так“. — „Да ты попробуй, ты ударь меня по груди“… Его и хватят так, что опять болен на целый месяц» [103] А. Ф. Тиран. Из записок // Л. в восп. — С. 149–150. .

Смотрите, какое самомнение было у Мартынова уже с юных лет!

В Школе юнкеров Лермонтов и Николай Мартынов были хорошо знакомы друг с другом. Поскольку Лермонтов поступил в Школу на год раньше, то к моменту зачисления младшего Мартынова, Николая, он был уже бывалым «стариком». Н. Мартынову, как и другим новичкам, доставалось от шуточных проделок старших юнкеров. Вот впечатления «зеленого» юнкера Мартынова: «Как скоро наступало время ложиться спать, Лермонтов собирал товарищей в своей камере; один на другого садились верхом; сидящий кавалерист покрывал и себя и лошадь своею простыней, а в руке каждый всадник держал по стакану воды; эту конницу Лермонтов называл „Нумидийским эскадроном“. Выжидали время, когда обреченные жертвы заснут, по данному сигналу эскадрон трогался с места в глубокой тишине, окружал постель несчастного и, внезапно сорвав с него одеяло, каждый выливал на него свой стакан воды. Вслед за этим действием кавалерия трогалась с правой ноги в галоп обратно в свою камеру. Можно себе представить испуг и неприятное положение страдальца, вымоченного с головы до ног…» [104] Н. С. Мартынов. Моя исповедь //Л. в восп. — С. 493. . Этим «страдальцем», очевидно, не один раз становился сам Николай.

Лермонтов и Мартынов вместе обучались в Школе юнкеров, но друзьями не были. Вспоминая юнкера Лермонтова, Н. С. Мартынов дает ему пренебрежительные характеристики: и «наружность его была весьма невзрачна: маленький ростом, кривоногий, с большой головой», и глаза у него бегали с неимоверной быстротой («таким образом передвигаются глаза у зверей»), и что «сложен был дурно», поэтому «не мог быть красив на лошади», и что «по пешему фронту Лермонтов был очень плох» и т. п. Само собой разумеется, Мартынов считал себя и более красивым, и более способным в воинской службе.