Георгий Бердников - Том 3. Литература эпохи Возрождения - XIV — первой четверти XVII вв.

Но в поэме много сатирических зарисовок жадного духовенства, обвиняется коварство людей самых разных званий и состояний. Растянутость начальных частей, перечислительный принцип, избыток назидательности, аллегоризм не перечеркивают главных ее достоинств, которые проявляются во множестве реалистических бытовых зарисовок, в сатирическом изображении социальных пороков, в сочувствии к крестьянам, терпящим голод и холод и гнущим спину целыми днями напролет, ко всем, с кого под видом повинностей и податей дерут три, если не четыре шкуры «иуды» разных мастей. Для своих моральных заключений Клёнович охотно пользовался примерами на манер средневековых проповедников.

Личная и поэтическая судьба Клёновича не была легкой. Он не встретил при жизни полного признания, разноречивой была оценка и в последующие эпохи. То его ставили высоко (Сырокомля, Крашевский), порою даже выше Кохановского (Мачеевский и другие), то на долгие годы забывали. Более устойчивой оказалась репутация Миколая Семпа Шажиньского (ок. 1550–1584), одного из выдающихся польских и европейских поэтов, выразивших кризис Возрождения. Творчество Семпа долго рассматривалось в свете то петраркистской традиции, то подготовки барокко. Оба аспекта правильны. Но самое интересное в Семпе Шажиньском, пожалуй, то, что, понимая трагизм новой эпохи, он не отказывался от гуманистического идеала. Особенно ярко это проявилось в шести достоверно принадлежащих ему сонетах, в которых поэт размышляет об ответственности за нарушенную в мире гармонию. Поражает внутренняя напряженность этих сонетов, производящих впечатление маленьких философских поэм. Настроенность поэзии Семпа типологически родственна духу некоторых трагедий Шекспира, и Семп, после Кохановского, занимает особое, быть может, самое высокое место в польской литературе XVI в.

В биографии Миколая Семпа Шажиньского много невыясненного. Точно неизвестны даты его рождения и смерти. Предполагается, что Семп Шажиньский учился за границей (он прекрасно владел латынью, знал итальянский язык). Исследователи допускают, что он участвовал и в движении Реформации (или симпатизировал ему), но, пережив, видимо, глубокий кризис, вернулся к католицизму, о чем свидетельствуют его стихи. Изданы они были его братом Якубом примерно двадцать лет спустя после смерти Семпа. Книга была названа «Ритмы, или Польские стихи» (1601). Но нет сведений, готовил ли поэт свои сочинения к печати и каков хронологический порядок их написания. Во всяком случае, пятьдесят четыре стихотворения, опубликованные в 1601 г., — единственно достоверное поэтическое наследие Семпа Шажиньского. В XIX в. А. Брюкнер обнаружил в рукописном фонде Библиотеки Замойских цикл «Любовных стихотворений» («Erotyki»), написанных той же рукой, что и несколько известных стихов Семпа Шажиньского, и приписал авторство ему. Гипотеза, однако, до сих пор вызывает споры.

Наследие, достоверно принадлежащее Семпу, включает любовные стихи, религиозно-философские сонеты, исторические песни, парафразы псалмов Давида, несколько эпиграмм и эпитафий. Обстоятельное образование, хорошее знание поэзии Горация, Катулла, Овидия, гуманистической итальянской лирики, особенно Петрарки и петраркистов, а также Библии и Псалтири, Книги Иова, знакомство с творчеством испанских мистиков, особенно популярного тогда в Польше Луиса де Гранада, — все это оставило свой след в утонченной лирической и глубоко философской поэзии Семпа.

Опиравшийся на традиции польского Возрождения Семп Шажиньский (его справедливо считают не учеником, а творческим продолжателем поэзии Кохановского) во многом был первооткрывателем. Сонет становится у него своего рода драмой, где словно бы появляется несколько действующих лиц, которые говорят разными голосами, — напряженным спором, философической дискуссией. Приведем один из самых глубоких его сонетов «О непрочности любви к делам мира сего» (V).