Георгий Бердников - Том 3. Литература эпохи Возрождения - XIV — первой четверти XVII вв.

Кохановский, несмотря на настояния Мышковского, духовного сана не принял. Он продолжал свою деятельность как доверенное лицо короля в дни сеймов; ему поручались второстепенные дипломатические миссии. Последний сейм, в котором он участвовал, был Люблинский (1569), давший поэту тему для поэмы «Знамя, или Прусская присяга» (1569), где изображена клятва на верность польскому королю его вассала — герцога прусского Альбрехта.

В 1570 г. началась новая эпоха в жизни Кохановского — так называемый «чернолесский период», названный по имению, в которое он перебрался, покинув Краков. Женившись в 1574 г. или в начале 1575 г. на Доротее Подледовской, Кохановский окончательно отказался от всех своих церковных доходов. В Чернолесье он сам вел хозяйство и лишь изредка покидал свое имение для поездки в Краков, Люблин или Радом. Так сложился в польском представлении в течение веков образ Яна из Чернолесья — независимого поэта, покинувшего двор, хлебороба, семьянина, прислушивающегося к народной песне, знающего обычаи народа, — образ возвышенный и несколько романтический.

После смерти Сигизмунда Августа (1572) в Польше наступило первое междуцарствие («бескоролевье»). Шляхтичи выбрали в короли французского принца Генриха Валуа. В Польше новый король остался недолго. Узнав о смерти брата, Карла IX, Генрих бежал в 1574 г. из Польши, чтобы наследовать корону Франции. После бегства Генриха Филипп Депорт, сопровождавший его в сарматское путешествие, написал злое стихотворение «Прощание с Польшей». Кохановский, который прежде был сторонником Генриха, счел своим долгом ответить. Он избрал общепонятный латинский язык. Его инвектива озаглавлена «Gallo crocitanti», что можно перевести — «Кукарекающему галлу». Депорт писал, что поляки любят напиваться допьяна и засыпать под столом. Кохановский отвечал: во Франции же человек, уснув, не может быть уверен, что проснется (намек на Варфоломеевскую ночь, одним из вдохновителей которой был Генрих Валуа), и добавлял: лучше лежать под столом, чем на французский манер быть выброшенным из окна. Польский поэт напоминал, что его родина известна своим гостеприимством, но тираны в ней долго не заживаются. Политическая сатира, вызванная искренним возмущением, удалась Кохановскому лучше, чем панегирики.

В течение последнего, чернолесского десятилетия своей жизни (1575–1584) Кохановский оставался поэтом двуязычным, хотя польской музе уделял больше внимания, чем латинской. По-латыни он вынужден был писать и потому, что новый король, Стефан Баторий, польского языка не знал, а латинский для него, бывшего падуанского студента, был как бы родным. Латинская поэзия Кохановского — торжественные панегирики — декламировалась или пелась с музыкальным аккомпанементом известным исполнителем Христофором Клабоном.

В январе 1758 г. на свадьбе Яна Замойского с Кристиной Радзивилл в присутствии короля была представлена польская трагедия Кохановского «Отказ греческим послам». Кохановский получил звание придворного поэта-лауреата с жалованием в 1200 флоринов. Лирическая трагедия Кохановского одиноко возвышается среди школьных пьес, переведенных с чешского и немецкого. Фабула ее проста. Греческие послы, Одиссей и Менелай, приехав в Трою, требуют выдачи Елены, похищенной Парисом. Антенор, думая о благе Трои, предлагает вернуть Елену грекам. Парис при помощи подкупа добивается отказа. Оскорбленные послы уезжают. Кассандра, дочь Приама, предсказывает гибель городу. Вскоре приходит весть, что близ берегов Трои появился огромный флот. Приам созывает совет. Антенор говорил, что, если война неизбежна, лучше перейти в наступление. Работая над трагедией, польский поэт перевел в 1577 г. из третьей книги «Илиады» Гомера стихи о единоборстве Париса с Менелаем. По сравнению с греческим театром роль хора в «Отказе греческим послам» уменьшена. Кохановский сохранил лишь стасимы хора между диалогами. Пять эпизодов «Отказа…» соответствуют делению Горация, усвоенному театром Возрождения. Трагедия написана белым стихом.

Крайняя простота архитектоники трагедии и архаичность ее образов напоминают Эсхила. Возможно, что Кохановский имел сведения об утерянной трагедии Софокла «Вытребованная Елена», а «Ореста» Еврипида, без сомнения, знал. Для развития сюжета поэт использовал также «Троянскую историю» в польской версии (1563, Краков). Монолог Кассандры, одержимой духом пророчества, Кохановский написал в духе монолога в «Агамемноне» Сенеки. Но то, что Сенека выразил с трагическим пафосом, Кохановский передал лирически: тональности у римского трагика и польского поэта различны.