Георгий Бердников - Том 7. Литература второй половины XIX в.

Наряду с собственно историческими преданиями, жанр лабари включал агиографические легенды о подвижниках веры, их стойкости перед испытаниями, совершаемых ими чудесах.

Традиционная коллизия этих рассказов: преданный вере стоик — малам — жестокий и властный эмир — выявляет характерные для мусульманского подвижника достоинства.

Религиозно — ученая историографическая литература переосмысляла традиционное хаусанское видение истории, включая ее в более широкий контекст «священной» истории ислама. Эта литература состояла в основном из арабоязычных трактатов, написанных в соответствующих традициях и восходивших, в частности, к трудам лидеров джихада — Усмана дан Фодио, его брата Абдуллахи и сына Мухаммада Белло. Скорее всего именно в рассматриваемый период появилась хаусаязычная версия хроники, написанной в мировоззрении этой историографии, «История хауса»; история хаусанских городов в ней излагается под совершенно иным углом зрения, чем это делалось в хрониках традиционных, — как история борьбы за веру; одновременно модифицируются и жанровые принципы. Традиционное хроникальное построение совмещено здесь с приемами симметрии. В произведении «отмечено» как бы два «начала»: общехаусанское (легенда о Баяджиде) и основное, «настоящее» — введение ислама мусульманскими подвижниками, возводимое к эпохе первых халифов; между ним и вторым столпом истории, переворотом Усмана дан Фодио, описывается смена симметричных друг другу праведных и неправедных эпох, выступают фигуры «реформаторов — неудачников». Все это в целом — предыстория, «начало» праведных, т. е. фульбских, правлений, составляющих, наконец, ряд. Стихотворные исторические сочинения на хауса, как правило, имели композицию, аналогичную традиционным прозаическим хроникам.

Хаусаязычная поэзия маламов заимствовала в принципе систему жанров из арабской поэзии, как и стихотворные квантитативные размеры. Она представлена панегириками, посвящавшимися пророку Мухаммаду, основателям суфийских сект и религиозным наставникам, Усману дан Фодио и их жизнеописаниями, также религиозно — философскими творениями (трактовавшими идею неделимости божественной сути), нумерологическими и астрологическими поэмами, версификациями на темы мусульманского ритуала и права. Поэмы распространялись в рукописях и рецитировались нередко для широкой аудитории. В целом эта поэзия воспроизводила мусульманскую космологическую картину и была пронизана эсхатологическими мотивами.

Большой популярностью пользовался жанр проповеди (ваази). Его основная тема — противопоставление быстротечной земной жизни с ее преходящими благами и вечной посмертной судьбы. Здесь особенно ярко проявилась тенденция к уходу от прямой зависимости в отношениях с арабоязычной поэзией. Коранические мотивы активно сочетаются с собственно хаусанской образностью, использующей приемы устного творчества, конкретность реалий, особенности языка. Возрастающую одновременно аллегоричность ваази связывают с распространяющимся на них влиянием мусульманского мистицизма (в этот период в Сокото расширяется активность новой для него суфийской секты — Тиджанийи, рядом со старой Кадирийей). Страстность увещания, проповедническая убежденность создают тональность произведений. Человеческое бытие, неизбежность смерти соотносятся здесь с противостоянием миров: мир земной деградирует, он дряхл, пуст и близится к концу (часты картины Страшного суда, «от мысли о котором никто уйти не может. Этот день — день крика и рева большого, день, от которого и стами тысяч не спасешься…»); мир небесный — истинен. Характерный образ, утверждающийся в этот период, — сравнение земного мира с блудницей — обманщицей (соблазнительница оказывается старухой). Жить следует во имя будущей жизни, ибо так приобретаемые блага — «запас, который не уничтожат ни крысы, ни муравьи».

Поэт — проповедник и историк обычно акцентировали в своих произведениях (как это видно из изложенного выше) разные, в некотором смысле — противоположные, аспекты течения времен. Их взгляды совмещаются в поэме «Песнь о Багауде» (Багауда — легендарный основатель государства Кано, внук Баяджиды), которая популярна и в наши дни. Образец хаусанской гомилетической поэзии, «Песнь» в качестве традиционного перечисления великих мира сего, не избежавших участи смертных, включает историческую часть («микрохронику») — весь ряд правителей Кано, от Багауды до последнего по времени. Краткое сообщение о каждом завершается фразами типа: «Он правил 30 лет, но пребывание в этом мире не прочно…»; «К нему пришла смерть, раздающая пощечины». Начинаясь с «начала», с истока, возводя каждое индивидуальное существование в ранг исторического, такое перечисление с особенной яркостью утверждает бренность земной истории как таковой, противопоставляет ее вечности.