Георгий Бердников - Том 7. Литература второй половины XIX в.

В «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» (1889) исчезает этот просветительский оптимизм и ясно ощутимы искания, которые приведут к мизантропическим настроениям Твена в последние годы его жизни. В романе обыгрываются мотивы артуровских легенд, позаимствованные у Томаса Мэлори; замыслом Твена было сопоставление своей эпохи со временем темного средневековья. Заставив героя, механика из Коннектикута, чудодейственно перенестись в артуровскую Англию, писатель намеревался еще раз показать преимущества американской демократии, чьим воплощением должен служить Янки, перед скованной феодальными порядками Европой. Но тема «Простаков за границей» на этот раз предстала в ином освещении.

Янки становится истинным хозяином артуровского королевства, однако это происходит не оттого, что герой Твена представительствует от более высокой формы цивилизации, а прежде всего по другой причине — перед нами человек из народа, такой же носитель истинно демократических качеств и особенностей американской нации, каким был Гек Финн. Здравый смысл этого героя — не просветительская абстракция, а конкретное миропонимание и этика тех трудовых масс, которым в 1886 г. Твен посвятил знаменитую речь «Рыцари Труда — новая династия», где рабочий назван «лучшим и достойнейшим» порождением XIX в. Поэтому он не просто переустраивает порядок вещей в королевстве, руководствуясь простыми и здравыми требованиями разумности и весело расправляясь с разного рода мертворожденными догмами, которые встают препятствием на пути живой жизни. Он не может не взбунтоваться против самой системы закабаления и эксплуатации, отвергая господствующие в артуровском государстве социальные отношения, которые как две капли воды похожи на привычные герою Твена отношения в его родной стране. Еще Хоуэлс отметил объективное сходство артуровской Англии, как она нарисована Твеном, и современной Америки. И здесь важнейший идейный узел «Янки из Коннектикута».

Век «прогресса» оказывается еще более жестоким и антигуманным, чем мрачные столетия феодализма, и Янки тяготит мысль о возвращении в свою собственную эпоху, где ему, рабочему, никогда не будет отведена роль хозяина собственной судьбы и судеб страны. Буржуазная цивилизация не выдерживает проверки историей: претензии XIX в. беспочвенны, когда дело идет о счастье, которое должен был обеспечить всем и каждому «прогресс». Действительность твеновской Америки жестока, духовный мир ее людей ограничен и ущербен. Янки выступает как воплощение лучших сторон национального характера, а вместе с тем и ему присущи сухой практицизм и вульгарно понятое стремление к успеху, глубоко укоренившееся в сознании широких масс американцев. Его деятельность в артуровской Англии не только разрушает феодальные установления, но и возводит на их место отношения конкурентной борьбы, вытесняющей понятие о человеческой общности.

Движение истории для Твена, в отличие от романтиков, необратимо, и это еще одно свидетельство глубины его реализма. Но уже в «Янки из Коннектикута» он воспринимает ход исторического процесса в целом пессимистически; предчувствуется трагическое настроение поздних лет творчества. «Личные воспоминания о Жанне д’Арк съера Луи де Конта, ее пажа и секретаря» (1896), завершившие исторический цикл, который создавался Твеном в 80–90‑е годы, были последней попыткой писателя показать подлинно героический характер. «Чудо своего века и всех последующих веков», Жанна под пером Твена (как и Шоу, а в дальнейшем Франса — писателей, обращавшихся к той же теме) становится символом огромных духовных сил народа: «Она была крестьянка. В этом вся разгадка».

Однако гибель Жанны для Твена печальная закономерность: в окружающем героиню мире нет места для правдивости, чести, достоинства — качеств, которые в предисловии к книге Твен назвал непреходящими ценностями народного миропонимания. Трагизм истории Жанны в том, что все эти качества воспринимаются ее окружением лишь как «чудо», иначе говоря, отступление от узаконенной нормы. Отбрасывая мистические истолкования образа Орлеанской девы, Твен развертывает коллизию народного сознания и своекорыстного, продажного мира. Исход конфликта предрешен самой закономерностью исторического развития человечества, которое все дальше уводит от идеала естественной справедливости и не может не завершиться тупиком. «Жанна д’Арк», которую Твен считал своей лучшей книгой, наиболее отчетливо выявила крушение иллюзий писателя относительно буржуазного прогресса. Это крушение теперь осознано им самим, и здесь — главный итог всего исторического цикла.