Георгий Бердников - Том 7. Литература второй половины XIX в.

Почти сорок лет Хоуэлс стоял во главе крупнейших литературных журналов Америки, активно пропагандируя свою теорию реализма, которую он старался подкрепить разбором произведений американских писателей, близких ему по художественным устремлениям. Наиболее часто он обращается к творчеству Генри Джеймса (1843–1916). Это не случайно: писателей роднит и стремление к реализму, и общность самого типа реализма, заявившего о себе в их произведениях. Но масштаб дарования Джеймса намного крупнее, и волнующие его проблемы, как правило, несходны с теми, что интересовали Хоуэлса.

Огромное литературное наследие Джеймса, как оно ни многообразно, позволяет выделить три центральные темы, прошедшие через все творчество писателя. Первая из них — художник и общество, смысл и назначение искусства, его требования к творцу, вступающие в конфликт с личными побуждениями творца красоты и со всей социальной жизнью, от которой он не может быть полностью свободен, — берет начало в самом раннем романе Джеймса «Родрик Хадсон» (1875), возникает в «Письмах Асперна» (1888), «Трагической музе» (1890), «Уроке мастера» (1892) и наиболее полно воплощается в «Узоре ковра» (1896) и «Золотой чаше» (1904), по своему художественному строю принадлежащих уже литературе XX в. и отчасти предвосхищающих поэтику модернизма.

Написанный вслед за «Родриком Хадсоном» роман «Американец» (1877) вводит вторую магистральную тему Джеймса: столкновение двух типов цивилизации, сложившихся по разные берега Атлантики, поиски «прежнего дома», оставшегося в Старом Свете, коллизия, создаваемая американской «наивностью» и европейской «просвещенностью», — конфликт, который будет привлекать внимание Джеймса и в «Дэзи Миллер» (1878), и в «Европейцах» (1878), и в «Женском портрете» (1881), и в многочисленных рассказах 80–90‑х годов, и в монументальных романах «Послы» (1898) и «Крылья голубки» (1902). Еще один круг проблем, постоянно занимавших Джеймса, определился в «Вашингтонской площади» (1880) — первой из тех книг Джеймса («Бостонцы», 1886; «Пойнтонская добыча», 1897, и пр.), где рассказывается о будничных драмах, порождаемых социальными условностями и односторонне развившимися духовными традициями американской жизни, о ложности преобладающих в обществе практицистских интересов и стремлений, о тех жестоких последствиях, которые подобная атмосфера влечет за собой для людей, скованных понятиями своего мира и попусту растрачивающих нравственные силы.

Разумеется, у Джеймса эти темы неоднократно переплетались, выступая в сложных соотношениях и обогащаясь множеством специфических оттенков в каждом значительном его произведении. Иногда писатель далеко отходил от привычных ему проблем и персонажей. Так, например, в «Княгине Казамассиме» (1886) на авансцене оказываются герои — революционеры, а целью Джеймса становится своего рода «антинигилистский» роман на европейском материале. Но преобладали все же те конфликты, человеческие типы и идейные коллизии, которые определялись как важнейшие для его творчества уже в 70‑е годы. Самый их выбор очень во многом объясняется прочными связями Джеймса с духовным и художественным наследием американского романтизма, прежде всего с Готорном, затронувшим едва ли не все те этические и философские проблемы, которые представлялись особенно значительными его младшему современнику.

Как это было и у Хоуэлса, реализм Джеймса складывался на пути углубления и переосмысления конфликтов, выдвинутых романтической литературой, и вместе с тем в полемике с художественными установками и увлечениями романтиков. Джеймс — полемист был еще непримиримее, упрекая и Хоуэлса в том, что того «преследуют романтические призраки и пристрастие к искусственному глянцу». Однако по своим литературным интересам он ближе к романтикам, чем Хоуэлс, что сказалось на характере его реализма и специфике всего творчества Джеймса. В небольшой книге о Готорне (1879) Джеймс отметит его «поразительную способность сочетать непосредственность воображения и неиссякаемую страсть к проблемам нравственности». То же самое можно сказать о произведениях самого Джеймса. Они лишены твеновской эпичности, их область — по преимуществу философские, эстетические, моральные коллизии, связанные с особенностями национального самосознания и духовных традиций Америки. Нередко проблематика Джеймса носит несколько абстрактный характер, но в лучших его книгах она разработана и своеобразно, и глубоко.

По происхождению Джеймс принадлежал к культурной элите Нью — Йорка. Его семья дала стране и выдающегося писателя, и выдающегося философа — брата Генри, основоположника прагматизма Уильяма Джеймса. Мальчиком будущий романист видел в стенах своего дома Теккерея и Эмерсона, основательно поездил по Европе, а юные годы провел в Бостоне, где и началась его литературная деятельность.