Георгий Бердников: Том 7. Литература второй половины XIX в.

Учащаются грабительские войны, колониальные захваты, создаются мировые империи. Новые империалистические державы вступают в борьбу за свое место под солнцем. США начинают оттеснять Англию; Германия и Япония также стремятся при мировом дележе колониальных владений урвать кусок побольше.

Упрочение буржуазных порядков знаменовало вместе с тем окончательное размежевание классовых интересов буржуазии и пролетариата. Кровавое подавление июньского восстания парижского пролетариата 1848 г. ознаменовало начало этого нового периода в истории классовой борьбы, приведшей в мае 1871 г. к созданию первой пролетарской диктатуры — Парижской коммуны. Все яснее обнаруживающийся кризис капиталистической системы сопровождается все большей активизацией революционных сил. Во второй половине века происходит всемирно — исторический процесс слияния социализма с рабочим движением. В 1864 г. в Лондоне было создано Международное товарищество рабочих, вошедшее в историю под именем I Интернационала, подлинным руководителем которого был Маркс. В ряде стран возникают социал — демократические рабочие партии, положившие в основу своей деятельности учение Маркса — Энгельса.

Острейшая ломка феодально — крепостнических отношений в России, интенсивное назревание массового революционного протеста способствуют перемещению в Россию центра революционной борьбы. В конце рассматриваемого в данном томе периода в русском революционном движении наступает новый, пролетарский этап.

Вторая половина века характеризуется значительной исторической динамикой. На смену «веку пара» пришел «век электричества». Великие открытия Дарвина и Менделеева, Эдисона, Пастера, Коха и другие во многих областях знания обещали, как многие верили, скорое раскрытие всех загадок природы.

Однако, несмотря на оптимистические перспективы, открывавшиеся перед человечеством наукой и техникой, отнюдь не приходится говорить о столь же «безоблачном» развитии культуры в целом. Одним из наиболее ощутимых результатов поражения революций 1848–1849 гг. был духовный кризис, охвативший широкие круги европейской интеллигенции.

Победившая буржуазия утрачивает свой былой пафос переустройства мира, что приводит ко всеобщей прозаизации жизни, к торжеству бездуховного собственнического интереса. Для понимания развития культуры в рассматриваемый период чрезвычайно важны те наблюдения, которые сделали Маркс и Энгельс относительно результатов победы буржуазных порядков: «Буржуазия повсюду, где она достигла господства, разрушила все феодальные, патриархальные, идиллические отношения. Безжалостно разорвала она пестрые феодальные путы, привязывавшие человека к его „естественным повелителям“, и не оставила между людьми никакой другой связи, кроме голого интереса, бессердечного „чистогана“. В ледяной воде эгоистического расчета потопила она священный трепет религиозного экстаза, рыцарского энтузиазма, мещанской сентиментальности» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. С. 426). Наступившее всеобщее обмеление жизни, ее прозаизация казались многим западноевропейским интеллектуалам особенно безнадежными потому, что эта ситуация представлялась неким «окончательным» вариантом, своеобразным тупиком истории. Если на предыдущем этапе ясно ощущалось движение истории и участие в нем индивидуума мыслилось возможным, то во второй половине века все более непостижимыми и отчужденными от человека выглядят приводящие общество в движение экономические и политические механизмы.

Исключительное влияние, которое завоевал в этот период в западноевропейской культуре позитивизм, носило глубоко противоречивый характер. С одной стороны, ставка на научное знание была связана с борьбой против остатков феодализма, против всех видов клерикализма и базировалась на реальных ошеломляющих успехах науки и техники. С другой — позитивизм как философское направление, ставившее перед собой задачу эмпирически точного описания явлений, принципиально отказывался от раскрытия существенных закономерностей действительности. Постепенно в позитивизме полностью выявляется то эклектическое смешение вульгарного материализма и идеализма, которое поначалу оставалось скрытым от многих его адептов.

Необходимо отметить, что широко распространенное влияние позитивизма в различных историко — культурных условиях было неодинаковым. Если строгая научная объективность, скажем во Франции, воспринималась как нечто противостоящее всякой тенденциозности, чуждое участию в общественной борьбе, то во многих других странах в позитивизме находили прежде всего философское обоснование прогрессивных социальных реформ (Скандинавские страны, Польша).