Георгий Бердников - Том 7. Литература второй половины XIX в.

Уроженец старинного города Нима, Альфонс Доде после разорения отца, владельца шелкоткацкой фабрики, переезжает сначала в Лион, затем влачит беспросветную жизнь преподавателя провинциального коллежа и в 1857 г. уезжает в Париж. В 1860 г. Доде становится секретарем герцога де Морни, приближенного Наполеона III, что позволило будущему писателю хорошо изучить политическую кухню Второй империи. По всей вероятности, именно отвращение к авантюризму и коррупции этой среды и толкнуло молодого Доде к позиции легитимистов (что, впрочем, мало повлияло на творчество писателя, отказавшегося от своих легитимистских иллюзий в середине 70‑х годов).

В 1868 г. Доде выступает со своим первым романом «Малыш», в котором уже наметились многие центральные темы всего его творчества: юный герой с пылкой душой и романтическими иллюзиями сталкивается с жизненной прозой — мещанским корыстолюбием, с мертвящей душевной сухостью, с бессердечностью. Мотив «роковой страсти» к куртизанке, связанный с идеей непреодолимой силы физиологических инстинктов, возникает у Доде, как и у ряда писателей той эпохи — Золя, Гонкуров, под влиянием позитивистских представлений. Однако и эта тема обусловлена социальной действительностью Второй империи с ее пресловутым разложением нравов. В этом смысле Нана — столь же реальный образ, как и «белая кукушка» — маленькая актриса варьете, чуть не погубившая «малыша» из романа Доде.

«Письма с мельницы» (1869) — насыщенные мягким поэтическим лиризмом и народным юмором новеллы Доде о Провансе — стали новым словом в литературе накануне франко — прусской войны. В новеллах Доде нет идеализации патриархальности, что выгодно отличает «Письма с мельницы» от сельских рассказов Жорж Санд. Доде поэтизирует не старину, а живую природу; народную жизнь он изображает далеко не идиллически, часто — с грустью, иногда возвышая эти образы и мотивы до более широкого обобщения. Такова история о козочке господина Сегэна, рвавшейся на свободу в горы и сражавшейся с волком до самой зари. Волк и коза становятся символом судьбы поэта, стремящегося к свободе творчества. «Волк ее съел — слышишь ли, друг?» — предостерегает Доде своих собратьев по перу.

Еще одна черта новелл этого цикла — изящная стилизация в духе старинных фаблио. Новеллы о папском муле, наказавшем дерзкого пажа, или об «эликсире» отца Гоше, которому монахи прощали все его разгульные выходки в пьяном виде, дышат возрожденческим весельем и свободомыслием. Есть в «Письмах с мельницы» и трагическая тема вторжения безжалостных денежных отношений в любовь, в творчество. Автор присутствует в своих рассказах не как бесстрастный повествователь — он впрямую обращается к читателю, предостерегает, напоминает… Эта лирическая, полная юмора новеллистика была прямой противоположностью четким, словно резным, новеллам Мериме и в некоторых отношениях предвещала новеллу Мопассана.

Но в своем любимом Провансе Доде сумел увидеть проявление другой черты характера провансальца — уже не народного, а мелкобуржуазного. Именно на провансальском жизненном материале построено самое знаменитое произведение писателя — трилогия о Тартарене из Тараскона, блестящая сатира на мещанство.

Первую часть этого цикла — «Необычайные приключения Тартарена из Тараскона» — Доде пишет в 1869 г., в канун падения империи (опубликована книга в 1872 г.). Вторая часть «Тартарен в Альпах», вышла в 1885 г., третья — «Порт Тараскон» в 1890 г. Тема врунов и хвастунов освоена во Франции, как и в других странах, еще народным фольклором. Но Доде придал этому мотиву остросоциальное и актуальное звучание. Мирный буржуа, толстяк Тартарен, «стрелок по каскеткам», мечтает о романтических подвигах, об экзотических странах и громкой славе. Здесь пародируется и мещански сниженная романтика, и фразерство, и хвастовство Второй империи с ее претензией на героические деяния; в последней части трилогии Тартарен подражает Наполеону в ссылке.

В первой части насмешка над Тартареном носит еще чисто юмористический характер. Сам Доде говорит о смешении в Тартарене черт Дон Кихота и Санчо Пансы — смешении, дающем, однако, не синтез народного здравого смысла с возвышенным духом, а просто вырождение мечтателя в обывателя. Но тем не менее автор относится к своему герою со снисходительным юмором: Тартарен пока не опасен, хотя и потенциально вредоносен, заражая общество бациллами лжи, пустозвонства, безответственности. И здесь Доде недвусмыслен: «тарасконская болезнь» прилипчива.