Николай Коняев - Петербург - неповторимые судьбы [Город и его великие люди]

Стремительна его карьера в Петербурге. Тридцать первого марта 1798 года Пален пожалован чином генерала от кавалерии и 28 июля назначен санкт-петербургским военным губернатором. В этой должности он находился до 12 августа 1800 года, когда Павел поручил ему командование армией, выдвинутой на границу с Пруссией.

На примере интриги, посредством которой были возвращены в Петербург Беннигсен и Зубовы, мы видели, как ловко использовал Пален маску преданного императору человека. Будучи прекрасным психологом, он играл на лучших чувствах Павла, чтобы употребить достигнутое во вред ему.

Как плелись нити заговора, точно установить сейчас невозможно, но на основании многочисленных свидетельств можно сделать вывод, что вначале заговором руководили Никита Петрович Панин [9] Никита Петрович Панин был сыном генерал-аншефа, сенатора Петра Ивановича Панина, а также – племянником графа Никиты Ивановича Панина, министра и воспитателя великого князя Павла Петровича. При Екатерине Никита Петрович Панин был посланником в Гааге и Берлине, при Павле – вице-канцлером и министром иностранных дел. и генерал де Рибас. В заговор был посвящен и наследник престола великий князь Александр Павлович.

«…Граф Панин, – писал в своих записках Беннигсен, – обратился к великому князю. Он представил ему те несчастия, какие неминуемо должны явиться результатом этого царствования, если оно продлится; только на него одного нация может возлагать доверие, только он один способен предупредить роковые последствия, причем Панин обещал ему арестовать императора и предложить ему, великому князю, от имени нации бразды правления. Граф Панин и генерал де Рибас были первыми, составившими план этого переворота. Последний так и умер, не дождавшись осуществления этого замысла, но первый не терял надежды спасти государство. Он сообщил свои мысли военному губернатору графу Палену. Они еще раз говорили об этом великому князю Александру и убеждали его согласиться на переворот, ибо революция, вызванная всеобщим недовольством, должна вспыхнуть не сегодня завтра, и уже тогда трудно будет предвидеть ее последствия. Сперва Александр отверг эти предложения, противные чувствам его сердца. Наконец, поддавшись убеждениям, он обещал обратить на них свое внимание и обсудить это дело столь огромной важности, так близко затрагивающее его сыновние обязанности, но вместе с тем налагаемое на него долгом по отношению к его народу. Тем временем граф Панин, попав в опалу, лишился места вице-канцлера, и Павел сослал его в подмосковное имение, где тот, однако, не оставался праздным.

Он (Панин – Н. К.) сообщал графу Палену все, что мог узнать о мнениях и недовольстве столицы (Москвы – Н. К), на которую можно было смотреть как на орган всей нации.

Убежденный, что нельзя терять ни минуты, чтобы спасти государство и предупредить несчастные последствия общей революции, граф Пален опять явился к великому князю Александру, прося у него разрешения выполнить задуманный план, уже не терпящий отлагательства. Он прибавил, что последние выходки императора привели в величайшее волнение все население Петербурга различных слоев и что можно опасаться самого худшего».

Тут можно передать слово и самому Палену.

«Сперва Александр был, видимо, возмущен моим замыслом… он сказал мне, что вполне сознает опасности, которым подвергается империя, а также опасности, угрожающие ему лично, но что он готов все выстрадать и решился ничего не предпринимать против отца.

Я не унывал, однако, и так часто повторял мои настояния, так старался дать ему почувствовать настоятельную необходимость переворота, возраставшую с каждым новым безумством, так льстил ему или пугал его насчет его собственной будущности, представляя ему на выбор – или престол, или же темницу, и даже смерть, что мне наконец удалось пошатнуть его сыновнюю привязанность и даже убедить его установить вместе с Паниным и со мною средства для достижения развязки, настоятельность которой он сам не мог не сознавать».

И военный губернатор Санкт-Петербурга Петр Алексеевич Пален, и граф Никита Петрович Панин, пытавшийся вовлечь Свечина в заговор, были сторонниками союза с Англией. И не только они. Очень многим представителям петербургского высшего света безумием казалось вступать в конфликт с Англией. И не геополитические соображения причина тому, не англомания. Все было гораздо проще.