Матвей Фролов - И снова к микрофону выхожу...

Летчики бывали в Ленинграде, они видели, как люди залечивают раны родного города, как восстанавливают кварталы, над которыми они вели воздушные бои. Вечным памятником погибшим гвардейцам стали ленинградские улицы-новостройки, названные именами летчиков Севастьянова, Савушкина. Не раз на этих улицах побывал я с микрофоном.

В 1958 году, весной, хлебопеки надумали снова встретиться со своими старыми друзьями.

И вот с Героем Советского Союза майором Щербиной мы едем в гости к Антонычу. Старика решили не предупреждать, нагрянуть неожиданно.

Сидим в кабинете директора хлебозавода «Красный пекарь». Он звонит в цех и просит прийти бригадира Никитина. Ждем. Летчику не терпится, он выходит из кабинета и сталкивается в дверях с Антонычем.

Так и застыли они оба на пороге и, как обычно в таких случаях, не знают, с чего начать.

— Ты бы о друзьях сказал, — говорит старик. — Романов-то где теперь? Небось дивизией командует?

— Нет Романова, — склоняет голову Щербина, — сбили Бориса Николаевича над Гатчиной. И Леши Севастьянова нет. Помнишь его? И Вася Корень погиб.

Они стояли друг против друга, и чудилось обоим, что тут же, рядом с ними, майор Романов с его мягким грудным баском, коренастый, улыбчивый Севастьянов, стремительный, порывистый Корень.

Вспомнили о Мациевиче и Жидове, ставших Героями.

— Что же это мы с места не двигаемся? — спохватывается Антоныч. — Идем, хозяйство свое покажу.

И он ведет летчика с этажа на этаж. Мимо огромных чанов, в которых растет и дышит тесто. Мимо сверкающих белизной автоматов, этих умниц, которые сами и месят, и режут, и отвешивают тесто. Мимо длинных столов, за которыми сидят молодые работницы, — по быстрым, неуловимым движениям их рук можно безошибочно определить, чью школу они прошли — никитинскую. Мимо гигантских, пышущих жаром электрических печей.

Он ведет летчика вдоль несметного числа полок, на которых чего только нет: батоны сахарные и простые, халы, плетенки, подковки, калачи, кольца, плюшки, пряники медовые и мятные, торты, пирожные и, конечно же, выборгские крендели настоящей, сдобной выпечки. Сотня с лишним названий!

— Вот это и есть, — говорит старый пекарь, вспоминая сказанное им на аэродроме, — наше искусство во всей своей силе. Богато?

— Богато, очень богато, — произносит Щербина.

Традиция сохранилась. То летчики гостят у хлебопеков, то пекари навещают гвардейцев.

...И вот снова хлебопеки собираются в путь, снова печется выборгский крендель. Павел Антонович Никитин уже не работает на заводе — ушел на пенсию. Но ради такого приятного, прямо скажем, торжественного случая пригласили знаменитого мастера в цех. Пришел он с большой охотой, радостный, и вот снова колдует — сначала у теста, потом у печи.

Настало время, о котором мечтал старик и в крохотной блокадной пекарне на Невском, и на фронтовом аэродроме.

— Теперь совсем другое дело, — говорит старейшина хлебопеков, — все у меня есть для настоящего кренделя: и мука отменная, и масло, орехи, цукаты, специи разные. Теперь такой крендель испечем — ни в сказке сказать, ни пером описать, не сравнить с блокадным...

Не сравнить с блокадными и самолеты, которые увидели делегаты хлебозавода на аэродроме у своих давнишних друзей. На летное поле они пришли сразу, как только прибыли в часть, и договорились, когда и как вручить летчикам «хлеб-соль».

Трудно было услышать, о чем говорят гости: рев реактивных машин заглушал голоса, но по глазам, по выражению сначала удивленных, потом восторженных лиц и без слов можно было понять: обрадовали гвардейцы гостей. Самолеты в воздухе, самолеты на земле — сколько их! А какие красивые, какая маневренность, скорость, стремительность взлета... Фразу сказал, а самолета уже и не видно — ушел ввысь.

Особенно довольны П. А. Никитин и 3. Д. Барденова — она тоже впервые была в части еще в сорок втором году. Им наиболее заметны перемены: тогда наши «чайки» нередко не могли догнать новейших фашистских истребителей.

Летчики хитро улыбаются: «Нас не догонишь: не машины — молнии». С пристрастием расспрашивают делегаты гвардейцев. Кто-то из девушек залез на крыло истребителя, а Борису Колесникову даже разрешили сесть на место летчика.

— Может, взлетишь? — шутят приятели.

Все интересует ленинградцев: как останавливают самолет на земле и сколько керосина он «съедает», можно ли спрыгнуть с парашютом без катапульты и как ведется воздушный бой на сверхзвуковых скоростях...