Матвей Фролов - И снова к микрофону выхожу...

Завязалась дружеская беседа.

— Вот мне тут дали справку, — сказал Говоров. — В тысяча девятьсот сорок первом году вы сдали частям фронта пять тысяч автоматов. Это значит, что где-то на одном из решающих участков фронта с вашей помощью враг был остановлен. Вот и в тысяча девятьсот сорок втором году мы получили от вас двенадцать тысяч автоматов. Тоже замечательная цифра. Фашисты заявили на весь мир, что Ленинград вот-вот падет. А он обладал такой силищей, что не только сам отбивался, но и производил все, что нужно для обороны, а потом и для наступления... Ну, рассказывайте, как живете, как дела на заводе. Вы теперь совсем иначе выглядите...

— Еще бы! — вступил в беседу инженер Чернышев. — Мы тогда к вам в Смольный под обстрелом шли, в цехах люди в пальто работали, не хватало электроэнергии. Теперь наш завод вырос, окреп и снова выпускает мирную продукцию.

Мне хотелось бы, уважаемые товарищи, чтобы Вы, если это возможно, передали по радио стихи беспартийной рядовой учительницы — ленинградки Завитаевой, которой уже нет в живых. Эти стихи — дневник, написанный в дни блокады кровью сердца. Она так же, как и все ленинградцы, тяжело переживала голод, тяжело было ей потерять самых близких людей, но уверенность в победе не оставляла ее, а ей было 58 лет.

Как Вы увидите из материала, на все события нашей жизни в блокированном Ленинграде Завитаева отзывалась как страстная патриотка своей Советской Родины.

Прошу Вас, если не найдете возможным использовать ее стихи, переслать мне их обратно. Я тоже стара, переписывать от руки трудно...

Простите за бессистемность моего письма, за торопливость.

В. Чуракова .

Разумеется, мы заинтересовались письмом и пришли к Валентине Карловне Чураковой с магнитофоном, чтобы рассказать слушателям о дневнике учительницы Завитаевой.

Валентина Романовна Завитаева прожила всю жизнь в Ленинграде. Она не поэтесса, стихи ее несовершенны. Они были написаны для друзей и нигде никогда не печатались. Это просто голос рядовой жительницы блокированного города, своеобразный стихотворный дневник, документ, в котором отражены наш быт тех лет, наши думы и надежды, заботы и даже праздничные и литературные даты.

Валентина Карловна Чуракова начала перелистывать страницы. Прежде всего она прочитала стихотворение, написанное В. Р. Завитаевой в декабре 1941 года:

Еще запись той же поры:

В. К. Чуракова продолжала свой рассказ у микрофона:

— Треть населения героически боровшихся ленинградцев умерла от голода, но живые не сдавались. Мы знали, что враг остановится, если получит решительный отпор. Нам выпала судьба защищать наш город, наших детей. Мы не дрогнули. Мы много потеряли, но сохранили надежду.

Мы помогали фронту: рыли окопы, несли дежурства на крышах, очищали улицы, работали в госпиталях.

Страшно было стоять на крыше под бомбами и снарядами, но мы не позволяли себе не только оставить боевой пост, но даже спуститься на одну лестничную ступеньку — и это казалось невозможным малодушием.

Не было хлеба. Но на Новый, сорок второй год в бомбоубежищах для детей, почему-либо не эвакуированных, стояли нарядные елочки, и детям давали угощение — сверх пайков по маленькому кусочку сахара. Ведь в условиях блокады было построено восемьдесят пять детских домов, где обрели кров и пищу три тысячи сирот. Советское правительство для спасения детей делало все, что могло.

Все это переживала, во всем этом участвовала и Валентина Романовна Завитаева. В обращении «К родным бойцам» она писала: