Матвей Фролов - И снова к микрофону выхожу...

Прошло много лет. Из Эстонии до меня доходили слухи о том, что история с находкой на чердаке прояснилась, что есть возможность получить некоторые сведения, как говорится, из первоисточника.

Я снова приехал в Таллин. Прежде всего отправился на бывшую Магазинную, теперь это улица Тыслери. Дом сохранился, но никто из жильцов ничего не знал о судьбе найденных материалов. Побывал в республиканском историческом музее, в «рабочем подвале» — так называется превращенное в музей подвальное помещение, где в двадцатые годы в буржуазной Эстонии находились рабочие организации Таллина.

Побывал в Институте истории партии ЦК компартии Эстонии. Там мне сказали:

— Интересуетесь старой находкой на чердаке? Вам все расскажет товарищ Тийцен, наш ветеран — коммунист с тысяча девятьсот восемнадцатого года...

В тот же день я познакомился с Леонхардом Мартовичем Тийценом. Я взял с собой магнитофон и начал записывать рассказ старого коммуниста.

— Мне на русском языке трудно говорить и поэтому прошу меня извинить.

Я успокоил Леонхарда Мартовича: все понятно, он может продолжать свой рассказ.

— ...Весна восемнадцатого года. Немецкая империалистическая оккупация была тяжелым ударом для эстонских рабочих. Коммунистическая партия Эстонии стала работать активнее. И мой старший брат ушел в подполье. В нашей квартире находилось оружие, которое надо было спрятать. Его скрыли на чердаке вместе с печатными документами, а после ареста брата и его расстрела в Тарту из квартиры пришлось унести все материалы Эстонской коммунистической партии. После гибели брата мне поручили сохранять и дополнять подпольный архив...

Из первого же короткого разговора стала ясна история склада на чердаке. Спрятал оружие и партийные документы на чердаке мой собеседник — Леонхард Мартович Тийцен.

Было ему тогда семнадцать лет, он работал связным у Виктора Кингисеппа и других руководителей Эстонской компартии, помогал готовить второй партийный съезд.

Все это время Леонхард регулярно пополнял партийный архив на чердаке: оставлял по экземпляру каждого номера газет «Коммунист» или «Юный пролетарий», каждого воззвания и листовки.

По решению партийной организации юный коммунист должен был бежать в Советский Союз...

— До второго съезда компартии Эстонии, — продолжал рассказ Тийцен, — я работал в организации. После съезда Центральный комитет дал мне возможность уехать из Эстонии в Советскую Россию. При отъезде в двадцать первом году я действительно сказал, что все вещи, которые спрятаны у меня на чердаке, можно отдать только тогда, когда придет к власти рабочий народ.

Во время нелегального перехода границы я был арестован эстонскими пограничниками. Мои соседи по дому ничего не знали о моей судьбе, они считали, видимо, что я был расстрелян на границе.

И вот когда в тысяча девятьсот сороковом году в Эстонию снова пришла Советская власть, моя соседка товарищ Тынисте сообщила в милицию о том, что в их доме спрятано оружие. Что было дальше, вы знаете.

К этим словам Леонхарда Мартовича следует добавить следующее. В 1922 году белый террор усилился. Злодейски был убит Виктор Кингисепп. Арестовали и Тийцена. Его судили и приговорили к четырем годам каторги. 5 сентября 1923 года Советский Союз обменял с буржуазной Эстонией группу политических заключенных. Среди них был и молодой коммунист Леонхард Тийцен.

В 1940 году, после восстановления в Эстонии Советской власти, действительно никто за «кладом» не пришел, и Тынисте, которая долгие годы молчала, справедливо рассудила: значит, правильно говорили тогда, что эстонские пограничники поймали соседа и расстреляли. Об этом она и рассказала в милиции весной 1941 года.

Только уже в конце пятидесятых годов Леонхарду Мартовичу стало известно о том, что оружие и документы, спрятанные на чердаке, в сорок первом году были переданы в надежные руки, что соседка сохранила тайну, выполнила поручение коммунистов-подпольщиков. А узнал он об этом из старого номера газеты «Ленинские искры» и начал разыскивать Амалию Тынисте. Она жила тогда в колхозе имени Ленина Паэлисского района у своей дочери.

К великому сожалению, мне не пришлось быть свидетелем этой удивительной и знаменательной встречи. Сам Леонхард Мартович рассказывает об этом так:

— Приехал в гости, а Амалия меня не узнает. Стал напоминать ей, сказал кое-что про соседа, про тайну на чердаке, ну, тут она все вспомнила, заплакала...