Никита Ломагин - В тисках голода. Блокада Ленинграда в документах германских спецслужб, НКВД и письмах ленинградцев

Наконец, вышедшие одна за другой несколько монографий и сборников документов на английском языке о ленинградской трагедии [24] Jones, Michael. Leningrad. State of Siege. Basic Books, New York, 2008; Reid, Anna. Leningrad. The Epic Siege of World War II, 19411944. Walker and Company, New York, 2011; The Leningrad Blockade, 1941-1944. A New Documentary History from the Soviet Archives. Yale University Press, New Haven, 2012. довершили формирование той атмосферы, когда дальнейшее замалчивание или затушевывание ленинградской трагедии политиками было бы невозможно. Немалую роль в этом сыграли и российские историки.

Отечественная историография блокады до недавнего времени развивалась в общих рамках советской литературы о Великой Отечественной войне. Рассматривая историографию советского общества, прежде всего, как смену исследовательских парадигм, мы можем констатировать, что вся литература о блокаде Ленинграда до конца существования СССР определялась господствовавшей коммунистической идеологией и той или иной степенью либеральности режима, позволявшего в отдельные периоды историкам браться за новые доселе запретные темы. Однако, существенным отличием работы отечественных (главным образом, ленинградских) историков, было то, что им удалось в мельчайших деталях раскрыть эпическую сторону битвы за город, показать героизм и трагедию Ленинграда.

В период войны в СССР предпринимались все усилия для того, чтобы ни до внутреннего, ни до внешнего читателя информация о страданиях ленинградцев не доходила. Вполне естественно, что проблема негативных настроений в осажденном городе и среди защитников Ленинграда за исключением ряда публикаций начальника Управления НКВД П.Н. Кубаткина не поднималась. Первые публикации о голоде, политическом контроле, в частности, о борьбе с немецкой пропагандой, появились еще в годы войны на страницах ленинградской периодической печати. В них раскрывались цели подрывной деятельности противника, ее формы и методы. Перед читателями на эти темы выступали руководители партийных органов, военачальники, ученые и писатели. Начальник Управления НКВД П.Н. Кубаткин рассказывал о противодействии немецким спецслужбам.

В соответствии с приказом заместителя наркома обороны от 12 декабря 1944 г. все имевшиеся в 7-м отделе Политуправления фронта документальные материалы немецких оккупационных учреждений и вся распространявшаяся ими агитлитература были переданы в архивный отдел УНКВД ЛО и были недоступны для исследователей. В феврале 1944 г. в связи с приказанием начальника Управления НКГБ ЛО из райкомов партии и архивов предприятий и учреждений были изъяты и переданы в Большой дом документы, в которых содержался план проведения специальных мероприятий на случай вынужденной сдачи города. [25] План «Д». Том 1. 1941 год / сост. Бернев С.К., Ломагин Н.А. СПб., 2005. Таким образом, одна из наиболее секретных операций органов госбезопасности, демонстрировавшая весь драматизм борьбы за Ленинград, была засекречена на многие десятилетия.

К военному времени также относится появление первых работ о воздействии блокады на психику населения Ленинграда, включая появление негативных настроений. К сожалению, результаты исследований, проведенных в период блокады сотрудниками института им. В.М. Бехтерева, были использованы лишь почти 60 лет спустя после их появления.

Значение подготовленной в январе 1943 г. Б.Е. Максимовым рукописи «Некоторые наблюдения над течением депрессивных состояний в условиях осажденного города» состоит в том, что в ней впервые была предпринята попытка выявить основные группы факторов, которые оказывали воздействие на психику и настроения ленинградцев. Автор рукописи вел полемику с теми специалистами, кто видел в поведении ленинградцев «синдром эмоционального паралича», «апатичного расслабления» и «отупения бойцов». [26] К числу факторов, которые негативно влияли на настроения населения, относились: 1) окружение города противником и прекращение нормальных связей со страной; 2) близость немецких войск, что усиливало ощущение непосредственной военной опасности; 3) скорость, с которой город оказался в условиях блокады; 4) бомбежки и артобстрелы; 5) быстрый выход из строя городской инфраструктуры; 6) наличие в городе разнообразных провокационных слухов, способствовавших созданию панических настроений; и, наконец, 7) исключительные по тяжести переживания, связанные с голодом, массовой смертностью населения, незабываемые в их трагической насыщенности картины неубранных на улицах, в больницах и моргах трупов. Этой группе факторов, по мнению Б. Е. Максимова, противостояли ощущение большинством горожан справедливого характера войны и их интернационализм. — Дзенискевич А. Р. На грани жизни и смерти. Работа медиков-исследователей в осажденном Ленинграде. СПб, 2002. С. 91-92.