Шарль Пти-Дютайи - Феодальная монархия во Франции и в Англии X–XIII веков

По возвращении Филиппа во Францию, за время с 1191 по 1201 г., мы видим бальи действующими в Орлеане, Сансе, Этампе и, в особенности, в землях, вновь присоединенных или угрожаемых: в Артуа, Вермандуа, Бурже, Жизорэ. Они носят различные названия: бальи, офисье, асессор, юстициарий, коннетабль. Это — рыцари, принадлежащие к семьям, которые будут доставлять королевской власти в ХIII в. многочисленных администраторов, как Бетизи, Ла-Шапель [460] CIV, № 385, 433–435, 437, 438, 471; CCXLV, предисл., стр. 43, 49, 54. 76–77, 84, 89, 106, 183, 271. ; в этом отношении уже создается традиция.

Это дело, по нашему мнению, внушено Филиппу-Августу и его советникам англо-нормандскими учреждениями [461] Графские бальи Фландрии имеют иной характер. См. CDXCII, стр. 17 и сл. . Это даже очевидно. В первые годы царствования Филиппа Генрих II доказал себя дружески расположенным к этому молодому королю, который впоследствии будет так безжалостно травить его; они устраивали свиданья, сообща издали указ в 1184 г. [462] CIV, № 123. Сыновья Генриха живали при французском дворе. Нормандией, Анжу, Аквитанией управляли сонеталы, являвшиеся крупными бальи, которым был поручен надзор за местными чиновниками, и Капетинги это хорошо знали; у Людовика VII, когда он был герцогом Аквитании, существовали сенешалы [463] См. выше, стр. 149–150; LXXVI, № 163, 173; CCLXXIX, стр. 346–347. . Ежемесячное судебное собрание является учреждением нормандским. Но капетингские бальи еще более похожи на разъездных судей и шерифов Англии; они соединяют в себе обязанности тех и других: как разъездные судьи, они являются от Curia regis и группируются в коллегии, чтобы творить суд и поддерживать прерогативы и права короля; как шерифы, они являются представителями короля, получают от него инструкции, наблюдают за его финансами, отдают ему отчет в том, что происходит. Четыре человека от превотства — это четыре человека, представляющие township в курии графства. Таким образом, оправдывается, по этому определенному пункту, утверждение Рауля Диси [464] ХСVI, II, стр. 7–8. , что Филипп заимствовал администрацию у Генриха II.

Главней задачей бальи все более и болею являлось обеспечить исправное ведение финансовых дел. Но надо было также изыскивать новые источники доходов. Людовик VII сравнивая свою скромную жизнь с жизнью короля Англии, говорил: «у нас, французов, только хлеб да вино, и мы и этим довольны» [465] LXXIX, стр. 225. . Филипп-Август находил такую бедность невыносимой и искал способов ввинти из нее.

Пропорционально сделанным присоединениям увеличивались и доходы от домена — всякого рода платежи, налоги взамен повинностей, — обычно находящиеся на откупе у прево. Право постоя и содержания ( droit de gIte et de procuration ), T. e. право, которое, по древним традициям, предоставлялось королю во время его путешествий, особенно в некоторых церковных землях, жить и кормиться самому и его свите, — это право начинало уже в те времена выкупаться за определенный ежегодный налог. Дорожные пошлины ( péages ), рыночные ( tonlieux ), сборы с евреев давали значительные доходы; наконец, существовали штрафы и доходы от суда, канцелярские пошлины, прибыль от чеканки монеты [466] CDXL, I, стр. 88 и сл. . Этими доходами крупные бароны пользовались в своих княжествах совершенно так же, как Людовик VII и Филипп в королевском домене. Но в качестве патрона большого количества епископств и аббатств вне пределов домена король имел доходы, выходившие из рамок сеньориальных, и уже до начала царствования Филиппа-Августа было бы не вполне правильно говорить, что в финансах Капетингов не было ничего монархического. Регалия, получаемая во время вакантности епископской или аббатской кафедры, могла быть так стеснительна, что церковь стала добиваться ее выкупа [467] СIV, № 88, 322. . Если не считать английского короля, то ни один крупный вассал не располагал таким обширным правом регалии. На основании именно этого права и престижа короны Филипп требовал от аббатств значительных денежных подарков или же допуска его монеты в их владения [468] CIV, № 36, 162. . Наконец, король в качестве верховного сюзерена теоретически имел право взимать «рельеф» — пошлину при каждой перемене владельца лена, который тот держал непосредственно от него. Филипп-Aвгуст, начиная с эпохи, изучаемой здесь, стал требовать осуществления этого права. В 1192 г., пользуясь благоприятными обстоятельствами, он потребовал от нового графа Фландрии «рельеф» в размере 5 000 марок серебром труасского веса, что равнялось годовому доходу с этого лена, а с Рено де Даммартена, утвержденного во владении графством булонским, — «рельеф» в 7 000 арраских ливров. В 1199 г. граф Неверский заплатил «рельеф» в 3 000 марок серебром труасского веса. В 1200 г., при заключении договора в Гулэ, Иоанн Безземельный обещал уплатить «рельеф» в 20 000 марок стерлингов [469] CCXI, III, стр. 10–11; IV, ч. 1-я, стр. 23, 41. Марка города Труа, ставшая знаменитой благодаря развитию ярмарок в Шампани, принята была королевской властью. Она весила 244,753 грамма; один акт Филиппа-Августа свидетельствует о том, что в 1185 г. она в денежных знаках стоила 2 парижских ливра (CIV, № 145). Марка стерлингов, принятая в Нормандии, весила 230, 352 грамма. См. CCCXXVII, стр. 205, прим. 2, 232–233, 447–448; CCCXXIX, стр. 1 и сл.; CCLVIII, стр. 27 и сл.; CCLIX, стр. 331–332. . Очень трудно, особенно в период потрясений в области монетного дела, к которому относится изучаемое нами время, дать представление о покупательной силе денег в средние века. Но можно отметить для сравнения, что Филипп обещал консулам Генуи за три года перед этим 5 850 марок за то, чтобы его перевезли в Святую Землю с 650 рыцарями, 1 300 оруженосцами, 1 300 лошадьми с оружием, багажом и продовольствием [470] CCXI, II, стр. 120. .