Раев Марк - Понять дореволюционную Россию. Государство и общество в Российской Империи

61

и до XIX-го). Несмотря на все усилия по "рационализации" методов набора и продвижения по службе согласно критериям опыта и заслуг, родственные связи и кумовство продолжали играть решающую роль в назначении на ключевые посты 5.

Не только семейные связи, но и личные контакты, умение себя вести и знакомства, завязываемые в канцеляриях и штабах, где служили особо влиятельные лица, положило начало многим значительным карьерам. Так, походная канцелярия графа Румянцева на Украине стала питомником высших гражданских чиновников правления Екатерины II 6, подобную же роль сыграло окружение Потемкина (а до него Шувалова и Орлова). Это не должно нас удивлять: в XVIII веке не было никакого другого успешного способа набора квалифицированных чиновников, кроме как прибегнуть к сети личных знакомств. Однако Табель о рангах позволила не только расширить круг кандидатов, но и, сохраняя уже завоеванные позиции, дать новопришедшим шансы продвижения наверх в личном порядке. Двойственность системы откровенна: Табель о рангах и Генеральный Регламент способствовали укреплению и сохранению приобретенного в прошлом знатными семьями положения, оставляя лишь немногим "новым людям" открытую дверь при условии, что они войдут туда посредством брака и будут приняты кругом устоявшихся "кланов". По меньшей мере, в XVIII веке политическая жизнь России была, если можно так выразиться, балетом милостей и опал, сменой придворных клик, состав которых определялся личными отношениями, родством и свойством.

По сходным причинам роль государя в этом контексте становилась еще важнее. Кажется, у Петра Великого были поползновения обезличить государственную власть. Он этого не сделал, да если бы и захотел, то не смог бы,

62

потому что одно из условий осуществления поставленных им задач заключалось в его индивидуальности. Именно сила его характера и его могучая личность позволили ему играть роль, которую он себе избрал, - роль зачинщика модернизации России по европейскому образцу. Что касается его наследников, то, несмотря на их бесхарактерность и незначительность, государственная власть сохраняла свой личностный характер, даже когда их именем правили временщики со своей кликой. В отсутствие устойчивых институтов, при слаборазвитых правительственных учреждениях, шатких политических обстоятельствах, самодержец (или его личный уполномоченный, временщик, действующий от его имени) был единственным лицом, способным разрешать и регулировать конфликты и распри между кланами, группировками, фаворитами и административными службами. В этом смысле наблюдается преемственность между московским стилем и имперской практикой.

Религиозный характер высшей власти, напротив, претерпел полное преобразование. Император (или императрица) оставался, конечно, главой Русской Церкви, как и цари. В административном плане это проявлялось даже больше после ликвидации Патриархии и замены ее Священным Синодом, где светский представитель царя стал в конце концов играть решающую роль. Государь продолжал утверждать религиозный и обрядовый характер самых важных общественных событий и сам лично в них участвовал. Но число таких событий постоянно уменьшалось и было сведено к минимуму; за исключением этих событий, правительство больше почти не обращалось к религии; администрация перестала играть религиозную роль, в то время как Церковь была обязана по-настоящему участвовать в мирской жизни. Вместо очень набожного царя появляется император-самодержец, одетый в военную форму европейского образца, живущий на окраине своей империи, изолированный от духовной и религиозной жизни своего народа.

63

ЛЕГИТИМНОСТЬ ВЛАСТИ

Так встает вопрос легитимности его власти. Право Петра Великого на престол уже оспаривали старообрядцы. Сомнения вновь возникают в народе в результате государственных переворотов, сажавших на трон последовательно женщин и детей, чьи родственные узы с предыдущим государем неясны, а поведение часто противоречит традиционным и религиозным концепциям. Указы, которые по западному образцу запрещают вступать в прямое общение с императором и представлять на его рассмотрение как личные, так и коллективные прошения, подчеркивают чувство изоляции и, следовательно, социально-психологически подвергают сомнению законность его власти. Правда, этот вопрос не стоит для высших классов, для служилого дворянства, тем более для тех, кто служит в администрации или армии, потому что личностный характер высшей власти позволяет им сохранить личный контакт с государем - или прямо, при дворе, куда у всех служилых дворян есть доступ, или косвенно, через покровителей либо родственников.